Том 4. Стиховедение

РИФМА (от греч. ῥυθμός — плавность, соразмерность) — созвучие концов стихов (или полустиший), отмечающее их границы и связывающее их между собой. Рифма развилась из естественных созвучий синтаксического параллелизма; в европейской литературе зародилась не в стихах, а в античной ораторской прозе (так называемый гомеотелевтон, «подобие окончаний», см. Фигуры[332]). Пример насыщенной рифмы риторической прозы II века н. э. (описание театра у Апулея, «Флориды», 18): «Здесь посмотрения достоин не пол многоузорный, не помост многоступенный, не сцена многоколонная; не кровли вознесенность

, не потолка распестренность, не сидений рядоокруженность; не то, как в иные дни здесь мим дурака валяет, комик болтает, трагик завывает, канатобежец взбегает

и сбегает» (ср. «плетение словес» в русской прозе стиля Епифания Премудрого). Такая рифмованная проза культивировалась во время раннего Средневековья, и к Х веку мода на нее стала на некоторое время почти господствующей и проникла в средневековую «ритмическую» (т. е. силлабическую и силлабо-тоническую) и «метрическую» (т. е. написанную по античным образцам) прозу. Здесь рифма связывала преимущественно концы полустиший и называлась «леонинской» (происхождение названия неизвестно; пример из Марбода Реннского, пер. Ф. Петровского):

Нрав мой смягчает весна: / она мне мила и чудесна.Не позволяя уму / погружаться во мрачную думу.Я за природой иду

/ и рад ее светлому виду…

В этом эволюционном развитии загадкой остается ранний длинный гимн Августина против донатистов, в котором все строки единообразно кончаются на — е. Влияние на него со стороны рифм семитского (сирийского, арабского), а тем более кельтского (ирландского) стиха очень сомнительно.

Из средневековой латинской поэзии рифма переходит в средневековую греческую (поздние греческие романы), в германские языки (вытесняя из них более древний аллитерационный стих) и в славянские (где говорной стих низовых фольклорных жанров обычно был рифмованный, а речитативный и песенный более высоких жанров — нерифмованный). Постепенно латинская поэзия возвращается к древним нерифмованным образцам, а новоязычная средневековая европейская поэзия остается рифмованнной целиком; нерифмованный белый стих вводится как исключение (имитация античности) с XVI века и становится массовым лишь в свободном стихе XX века.

Единицей рифмующего созвучия в силлабическом стихосложении служит слог (1-сложные рифмы: сущий — вящий — делавший — змий…; 2-сложные: сущий — дающий — делающий — знающий…; для Симеона Полоцкого тебе — на небе

или кому — иному были правильными 2-сложными рифмами, хоть и смущают нынешних стиховедов своей разноударностью). Единицей созвучия в силлабо-тоническом стихосложении служит группа слогов, объединенная ударением (как стопа), по положению ударения здесь различаются рифмы мужские (ударение на первом слоге от конца, огневой — роковой), женские (ударение на втором слоге от конца, огневою — роковою), дактилические (ударение на третьем слоге от конца, огневеющей — веющей), гипердактилические (ударение на четвертом и далее удаленных от конца слогах, огневеющею — веющею). Единицей рифмующего созвучия в чисто-тоническом стихосложении должно бы служить целое слово (огневой — от него — магниевый — гневом, классификация таких созвучий еще не выработана). Под воздействием традиции и под иноязычным влиянием часто встречаются смешанные случаи: так, современный русский тонический стих по традиции избегает разноударных рифм. (Эксперименты А. Мариенгофа с разноударными рифмами не получили продолжения в ХХ веке.)