том 6

После объявления Татреспублики мне приходилось иметь еще несколько встреч с Ильичем, сопровождавшихся беседой с ним. Во всех этих беседах Ильич проявлял свое внимание и заботливость к интересам и нуждам Татреспублики. Одна из таких встреч была в апреле 1921 года, когда в Татреспублике появились грозные признаки голода. Приехав в Москву, я немедленно направился в Кремль и узнал, что Ильич находится на заседании Совнаркома. Войдя в залу заседания, я сел в сторонке и написал Ильичу записку с просьбой получить возможность побеседовать с ним о тяжелом положении Татреспублики в деле проведения посевной кампании. Получив мою записку, Ильич обвел взглядом залу заседания и, кивнув мне головой в знак приветствия, на этой же записке написал ответ, что сможет принять завтра, в среду, условно в 6 или в 6. 30 вечера, предварительно созвонившись по телефону с тт. Фотиевой или Гляссер[218]. Как мне помнится, Ильич меня принял днем, по-видимому, условно назначенный вечер у Владимира Ильича оказался занят. Ильич внимательно выслушал суть дела и задал ряд вопросов, касающихся других отраслей жизни Татреспублики. Целью моего посещения Ильича была просьба к нему — оказать содействие на получение разрешения обратить некоторую часть продовольственных запасов Наркомпрода как семенной материал на обсеменение ярового клина Татреспублики. Попутно с этим был поставлен мною и другой вопрос о переводе продовольственного снабжения Красной Армии с обязанности Татнаркомпрода на Волгопрод. После достаточного выяснения вопроса Ильич дал свое обещание помочь, если это хоть в какой-нибудь мере представится возможным. Я очень торопил Ильича и просил его поставить этот вопрос как можно скорее. Тогда Ильич написал записку т. Аванесову (который в это время вместо Ильича председательствовал на заседании СТО рядом в соседней комнате), чтобы он поставил этот вопрос, хотя бы "для направления".

Наконец, при моей последней встрече с Ильичем, летом 1922 года, по вопросам, касающимся Крымской республики, он не забывал спросить, как протекает работа в Татреспублике, получаю ли я из Казани газеты, нахожусь ли в курсе дела жизни Татарии и т. д.[219]

С. О. Котляр

"ВЫ ОБЯЗАНЫ ЗНАТЬ НАШУ НАЦИОНАЛЬНУЮ ПОЛИТИКУ"

В

конце 1919 года Центральный Комитет потребовал от партийных и советских органов укрепить Южный фронт.

Задача Красной Армии прежде всего состояла в том, чтобы в кратчайший срок разгромить армии белых генералов Краснова и Деникина. Надо было не только пополнить фронт свежими войсками, но и реорганизовать старые части, повысить их боеспособность.

В то время противник имел сильную конницу, мог маневрировать и наносить внезапные удары. У нас тогда было превосходство только в пехоте. Рабочие и крестьяне по призыву партии брали винтовки и сражались с врагами на многочисленных фронтах, окружавших страну.

Кавалерии у нас было меньше, чем у белогвардейцев. ЦК принял решение о формировании новых кавалерийских частей.

По призыву партии Башкирская автономная Советская республика, образовавшаяся на основании декрета ВЦИК от 23 марта 1919 года, скомплектовала национальное кавалерийское соединение.

Существовавший еще до образования республики Башкирский кавалерийский корпус в феврале 1919 года перешел на сторону Советской власти и впоследствии был реорганизован в Башкирскую кавалерийскую дивизию. Летом 1919 года дивизия с успехом сражалась на Южном фронте, осенью была переброшена под Петроград, где отражала натиск генерала Юденича, рвавшегося к воротам города, а летом 1920 года участвовала в борьбе против белополяков.

Руководители Башкирской республики направили части вновь организованного кавалерийского соединения в станицы под Оренбургом, не поставив об этом в известность работников Оренбургского губернского комитета. Я был тогда секретарем губкома. Население оренбургских станиц было недовольно неожиданным для них расквартированием башкирских войск.

Губернские организации получили сообщение, что неизвестные кавалерийские отряды якобы вторглись в пределы Оренбургской губернии и бесчинствуют. Связь в то время у нас была плохая, проверить достоверность сведений было очень трудно.

Через несколько дней появились беженцы из этих станиц, преимущественно женщины с детьми. Губернское руководство дало указание члену бюро губкома и начальнику Оренбургского укрепленного района Н. Д. Каширину выступить с отрядом и ликвидировать беспорядки. Ровно через три дня конная часть башкирцев была разоружена; одна группа вернулась в Стерлитамак — первую столицу Башкирской автономной республики.

Когда в Москве узнали об этом, Владимир Ильич вызвал к прямому проводу председателя бюро губкома И. А. Акулова и потребовал от Оренбургского губкома РКП(б) подробные объяснения по поводу происшедшего инцидента.