том 6

Мы написали докладную записку, объясняя происшедший инцидент плохой/ связью и появлением беженцев: башкирская часть была принята за вражескую группировку. Бюро губкома заслушало докладную на имя В. И. Ленина и поручило мне и Н. Д. Каширину отвезти ее в Москву, вручить Владимиру Ильичу лично и объяснить причину этого печального столкновения.

Это было осенью 1919 года. От Оренбурга до Москвы мы с большим трудом добрались за 21 день. Приехав в Москву, мы доложили о своем прибытии, и на второй день Владимир Ильич принял нас в Кремле в присутствии Ф. Э. Дзержинского. В. И. Ленин предложил нам сесть. Сам он поднялся, взглянул, прищурив один глаз, на Н. Д. Каширина и заявил, что он с запиской знаком, объяснения губкома веские и даже уважительные, но все-таки оренбуржцы своей чрезмерной лихостью наделали глупостей.

— Как вы могли разоружить башкирскую кавалерийскую часть? Они это поймут как великодержавный акт против них, — и, повернувшись ко мне, Владимир Ильич продолжал: — Ведь вы обязаны знать нашу национальную политику, сами-то работаете в губкоме.

Я объяснил, что мы получили информацию о нападении неизвестных вооруженных отрядов на местное население, что были факты грабежей и в Оренбург прибыло из тех станиц много беженцев. Проверить, что это за отряды, мы не имели возможности, поэтому дали указание о ликвидации вооруженной конной группы. Присутствующий при беседе Ф. Э. Дзержинский поддержал нас, подтвердив, что, по его сведениям, действительно произошло недоразумение.

Во время нашей беседы позвонил телефон. Владимир Ильич поднял трубку и через некоторое время начал перечислять четырехзначные числа. Сперва мы ничего не понимали, но затем нам стало ясно, что Владимир Ильич следил за продвижением цистерн с горючим; говоря по телефону, он по памяти перечислял их номера и сверял с сообщениями о продвижении.

Нас поразила его память. Так как мы сидели у письменного стола, то заметили, что на краю его лежала открытая книга, поля которой были исписаны мелким, убористым почерком. Несмотря на то что каждый час, каждая минута рабочего дня Владимира Ильича были расписаны по графику, причем учитывались заседания, совещания, приемы людей и т. д., он использовал каждую свободную минуту для того, чтобы поработать над интересующей его статьей или книгой.

Окончив разговор по телефону, Владимир Ильич вернулся к нашему вопросу.

— Ну, как решили? — спросил он и, не дожидаясь ответа, предложил нам, оренбуржцам, возместить нанесенный башкирцам ущерб.

— Деньги мы вам отпустим, кроме того, отвезите сами им 200 седел и другое снаряжение, — сказал Владимир Ильич и добавил: — Помните, что имеете дело с бывшей угнетенной народностью! Из Москвы мы также пошлем туда своего представителя.

Через несколько дней мы узнали, что Советское правительство позаботилось о вновь созданной автономной республике: принято постановление о создании правительственной комиссии "Башкирпомощь". В октябре 1919 года Совнарком РСФСР вынес постановление "Об оказании помощи башкирам, пострадавшим от белогвардейцев". В республику была направлена "Башкирпомощь" во главе с членом ЦК РКП (б) товарищем Артемом (Ф. А. Сергеевым). Было отпущено 225 миллионов рублей, большое количество продовольствия, мануфактуры, медикаментов, строительных материалов и др. Комиссия не только оказывала помощь нуждающемуся населению, но и провела большую организаторскую работу по укреплению местных партийных и советских органов, поддержала их в борьбе с буржуазными националистами, стремившимися приспособить Советы к интересам башкирского кулачества.

Прием у Ленина остался на всю жизнь в моей памяти. В характере Владимира Ильича была одна черта, которая проявилась в беседе с нами: у него слово не расходилось с делом. Этому учил он и нас, рядовых работников партии. Он дал нам понять, что эпизод с башкирской конной группой — дело политической важности, и указал, как надо его правильно решить.[220]

В. Н. Соколов

СИБИРЯКИ У ЛЕНИНА

I. ДРУЖБА НАРОДОВ

Год 1920-й. Кремль. Солнечное летнее утро.

Небольшая комната около зала Совнаркома — сегодня комиссионная. Здесь назначено совещание по определению границ Казахстана, выделившегося в 1919 году как автономная государственная единица. Новое государство хочет уточнить свои рубежи. Вопрос сложный и деликатный. Об этом свидетельствует приготовленная на стене карта. На ней выделяются среди степных кочевий оседлые хозяйственные угодья. То русские казаки и переселенцы заселили и освоили бывшие казахские земли.

Сегодня совещание должно решить запутанный историей вопрос: в чьи государственные границы должны быть включены эти земли? Останутся ли они в границах Сибири — по национальности современного русского населения — или отойдут к Казахстану.

Ожидаются жестокие споры. Сибирский ревком — против передачи новой республике прииртышской и переселенческой территории. А представитель центра в Сибирском ревкоме, наоборот, — за отчуждение от Сибири этих земель.