Том 6. Письма 1860-1873

Assur'ement, la fatalit'e des derniers 'ev'enements est immense. Mais il ne faudrait pas croire que maintenant tout est perdu sans ressource. — D’abord le syst`eme adopt'e a pour lui la force des choses, et lors m^eme qu’ici on voudrait s’en d'essaisir (ce qui n’est pas du tout le cas, au moins quant `a l’Empereur) nos ennemis nous obligeraient de le garder et d’en poursuivre l’application. Nos ennemis, les Polonais surtout, sont les v'eritables pionniers de notre avenir. — Il y a dans le moment actuel un double fait qu’on ne saurait assez remarquer et qui prouve bien l’inanit'e de l’action humaine dans l’histoire — ce double fait le voici: c’est d’une part la France, dont la politique inqui`ete lui cr'ee `a sa porte deux organismes puissants, destin'es `a grandir `a ses d'epens, et d’autre part la Russie, avec deux immenses dissolutions sur ses fronti`eres, mises l`a tout expr`es pour solliciter son d'eveloppement… et ce double r'esultat, r'ealis'e en sens contraire des efforts de chacune de ces deux puissances^*.

Nous sommes ici en train de faire une d'emonstration en faveur des Candiotes^*, et bien que la forme en soit par trop occidentale, — il s’agit d’un grand bal `a l’Assembl'ee de la Noblesse sous les auspices de l’Imp'eratrice, — le fond, cette fois, corrigera la forme… J’esp`ere d’ailleurs que ce sera un signal donn'e `a toute la Russie et qui sera accept'e par elle…

Mais je suis press'e d’interrompre ici mes 'ecritures. On vient chercher ma lettre. — Je n’ai que le temps de te prier de me donner des nouvelles pr'ecises de l’'etat de ta sant'e, dont les anomalies m’inqui`etent un peu… beaucoup. Je persiste dans la r'esolution d’aller vous voir, mais ces horribles froids m’effraient pour le moment.

Mille tendres amiti'es `a ton mari. — Que Dieu vous garde… Je vous recommande le porteur de la pr'esente un Mr Ведров, homme bien intentionn'e et qui m’est attach'e. T. Tutchef

Перевод

Петербург. 20 декабря 1866

Моя милая дочь. Наученный опытом, пишу вам с оказией. Свободнее говорится, когда знаешь, что под дверями тебя никто не подслушивает.

Впрочем, эти строки скорее адресованы твоему мужу, чем тебе. В момент, когда его газета готовится к выпуску^*, мне хотелось бы познакомить его с нынешним положением дел, по крайней мере, с тем, что непосредственно до него касается. — Положение это вовсе не так безнадежно, как ему, возможно, кажется, и, по-моему, нет никаких оснований для чрезмерной тревоги.

Согласен, что после случая с перехватом писем^*

, имевшего известные последствия, нужно будет вести себя более осмотрительно, но я почти уверен, что любых конфликтов удастся избежать, если только Аксаков в полной мере проявит то, что составляет самую сущность его натуры — свою деликатную беспристрастность, и если эта сущность, должным образом выказанная, немного повлияет на форму. Бедняга Валуев злится на Каткова^*

именно потому, что не верит в его чистосердечие. Он не представляет себе, как это можно всерьез выдвигать против него те обвинения, которыми изводит его Катков, и самым искренним образом считает себя славным мучеником, страдающим за свою приверженность великим ценностям цивилизации, таким, как свобода совести, уважение к частной собственности и т. д. и т. п. Это ужасно глупо, но это так. Было бы и политично, и полезно признать все эти притязания, но вместе с тем объяснить ему, что оспариваются не его принципы, а то, как он, вследствие полного незнания им исторической почвы, на которой дебатируется вопрос, пытается их применять, и подобное объяснение, спокойное и к тому же не задевающее личности, было бы, безусловно, более действенным, чем все катилинарии^* Каткова.

Мы неустанно должны себе повторять, что следование какой-нибудь идее вопреки смыслу обязательно приводит на деле совершенно к тому же результату, что и сознательная измена… В особенности сейчас, когда перестают быть русскими, чтобы стать космополитами, а вместо этого неизбежно, фатально становятся поляками…