Том 9. Письма 1915-1968

Дорогой Александр Константинович, ради бога, не сердитесь на меня за мое дикое молчание. Я был очень тронут Вашим письмом (о «Начале неведомого века) и книгами. Но все ото совпало с ужасающим обострением астмы, когда я уже не чаял выбраться из болезни и все силы уходили только па то, чтобы успеть окончить новую (четвертую) автобиографическую повесть. Я как будто дал себе зарок и думал только об этом. Но вот, примерно, месяц назад произошло странное событие, которое получило среди всех тарусских друзей наименование «чуда в Тарусе». Ко мне в Тарусу неожиданно приехал авиаконструктор Микулин («Бережков»). Недаром Бек выбрал его героем своей книги. Это — удивительное смешение человека очень талантливого, чудака, авантюриста… Микулин узнал откуда-то о моей астме и привез мне только что сконструированный им прибор для дыхания сгущенными ионами воздуха. Почему он, авиаконструктор, занялся этим — так я и не понял. Я перепробовал уже сотни средств и потому без всякой веры попробовал и микулин-ский «ионизатор». И вот — через три-четыре дня я начал нормально дышать, ходить, гресть на лодке, ловить рыбу на Оке, вообще — жить. Посмотрим, надолго ли это, но пока — хорошо.

На днях окончил четвертую книгу автобиографической повести (одесскую). Как пишет Бабель (кстати, в книге о нем сказано много), я «опасаваюсь» за нее. «По обету» сдал ее только что в «Московский альманах», он возобновился под редакцией Вс. Иванова (Казакевич — заместитель). Сейчас повесть читают, и я сижу и жду своей судьбы. В Москве летом был всего два дня — у врачей. Но московские литературные новости привозит сюда мой сосед — Николай Давыдович Оттен, небезызвестный Вам «пан Патошинский». Новости тяжкие. До сих пор не могу прийти в себя после рассказа о похоронах Михаила Михайловича.

Здесь Заболоцкий. Грустный, спокойный, слепнущий человек и, конечно, поэт удивительный. Недавно он читал свои новые стихи, по силе, ясности и внутреннему страшному поэтическому напряжению — это нечто пушкинское, только горечь пе пушкинская, а современная. Слепнет Заболоцкий от страшной болезни — туберкулеза дна глаз-пой впадины. Написал несколько шутливых стихов о Тарусе. Мы все ходим и повторяем из них разные строчки…

Хорошо живет в Тарусе Девочка Маруся:

Одни куры, одни гуси!

Господи Исусе!

Здесь своя небольшая литературная колония — поэт Штейнберг, дочь Марины Цветаевой, приезжал Слуцкий. Вообще, бывает в Тарусе довольно много народа.

На днях Таня едет в Москву. Созвонитесь с ней и приезжайте. Осень хотя и холодная, но чудесная. Ока — вся в золоте.

На мокрую осень я, очевидно, уеду на юг, в тепло.

Как Вы? Что нового с пьесами? Где были летом?

Вы сами не представляете себе, конечно, как приятно и хорошо получать в этой глуши новые книги. Спасибо за них и за последнюю — Джозефа Конрада.

Пишите, не обращайте внимания на мое молчание, оно ничего не значит, кроме занятости.

Обнимаю Вас. Таня кланяется. Ваш К, Паустовский.

Алянский подарил мне книгу с автографом Блока — «История рыцарства».

У нас здесь очень занятная районная газета. На днях в ней был напечатан «Список хулиганов города Тарусы» (хулиганы все пронумерованы). Возник скандал в районном масштабе.

У нас чудный кот-рыболов. Ездит со мной на рыбную ловлю и от восторга катается по лодке. Но самое удивительное, что он копает со мной червей. Это — тоже одна из тарусских сенсаций.

В. А. КАВЕРИНУ

16 сентября 1958 г. Таруса

Дорогой Вениамин Александрович, не сердитесь на меня, милый, за то, что я так долго молчал в ответ на Ваше доброе письмо. Я никак не мог привести себя в «надлежащую форму» для спокойной повседневной жизни из-за своей отвратительной астмы. Жил я в одну десятую дыхания, и это сказывалось на всем. Но недавно произошло нечто неожиданное и чудесное, что сразу же вернуло меня к нормальной жизни. Астма уходит, и я уже дышу полной грудью, работаю, ловлю рыбу на Оке, свободно прохожу по 8—10 километров после того, как не мог сделать и двадцати шагов.

«Виновником» всей этой истории оказался не кто иной, как герой последней книги Бека — «Бережков», он же авиаконструктор Микулин. Он где-то узнал о моей болезни, неожиданно приехал ко мне в Тарусу, обругал Бека и привез мне изобретенный им недавно прибор «ионизатор», который якобы совершенно излечивает астму. Я, признаться, ему не поверил, так как безуспешно перепробовал от астмы все, что возможно, и знал, что никакой Микулин мне новые легкие не вставит. К тому же я не понимал, почему Микулин, авиаконструктор, занимается такими медицинскими делами. Объяснить мне это он не захотел. Вообще, он произвел на меня впечатление человека очень талантливого, но слегка авантюриста… Микулин уехал, а я попробовал его аппарат, и вот через три-четыре дня астма моя начала просто на глазах пропадать. Прибор Ми-кулина вырабатывает ионы — до миллиона ион в одном кубическом сантиметре воздуха, и вы дышите этим воздухом 10–15 минут в сутки. Микулин утверждает, что дыхание ионами совершенно снимает и гипертонию.