Томек на Черном континенте

— Да, ничего себе парни. Они своего не упустят.

Черные тучи заволокли почти все небо. Несмотря на раннюю пору, воцарился полумрак. С юга ударили первые порывы горячего ветра. Послышались хриплые голоса масаи, погонявших носильщиков. Вдоль тропинки, словно привидения, пронеслись два шакала и скрылись в чаще. Умолкли птицы. Вслед за первыми крупными каплями дождя разразился ливень. С неба хлынули потоки воды. В горах то и дело грохотал гром. Караван замедлил ход. Люди и животные стали скользить по мокрой земле. Когда ливень начал хлестать с особой силой, охотникам пришлось задержаться у подножия почти вертикальной горной стены, которая несколько заслонила их от ветра и дождя.

Масаи спешно ставили палатки, как вдруг послышался крик Томека:

— Кавирондо бегут!

Это была правда. Пользуясь беспорядком, вызванным грозой, носильщики стали по одному и группами убегать в сторону ближайшей чащи леса. Прежде чем охотники смогли предотвратить неожиданное бегство, последний кавирондо исчез в кустах.

— Вот черти, оставили нас на бобах, — воскликнул боцман, с удивлением глядя на брошенную в высокой траве поклажу с багажом экспедиции.

— Что же мы будем делать без носильщиков? — огорченно спросил Томек.

Однако Хантер не терял головы. Он немедленно дал приказ масаи собрать весь багаж к подножию горы, и охотники разбили тут лагерь, окружив его оградой из колючего кустарника. К счастью, гроза скоро прошла. Жаркое солнце снова показалось на чистом небе, поэтому бома была построена еще до обеда. Все это время Смуга лежал в палатке на складной койке. Несмотря на слабость, он внимательно слушал беседу товарищей. Когда Хантер посоветовал оставить багаж и идти дальше с вьючными ослами и лошадьми, чтобы быстрее добраться до Кампалы, Смуга сказал:

— Почему вы так спешите? Неужели считаете, что меня ранили отравленным ножом?

Томек с удивлением посмотрел на догадливого друга, а потом на Хантера, который ответил просто:

— А вы, который так хорошо знает обычаи африканских негров, не подумали о том же?

Смуга с усилием приподнялся на койке. Достал из кармана трубку, набил ее табаком, закурил, потом ответил:

— Вероятно, острие ножа было отравлено. Со вчерашнего дня я в этом уверен.

— И ты об этом говоришь спокойно? — возмутился Вильмовский. — Я не ожидал от тебя такого легкомыслия.

— Не сердись, Анджей, и не считай меня легкомысленным, — ответил Смуга. — Я спокоен, ибо обдумал все это и пришел к выводу, что нет особых причин для тревоги. Ведь если бы это был быстродействующий яд, меня бы ничто не спасло. Правда, рана болит и я чувствую слабость в руке, но уверен, что благодаря обильному кровотечению не весь яд попал в кровь. Чаще всего так и бывает при ножевых ранениях. В этом я кое-что понимаю. Бывает хуже, если в теле останется наконечник отравленной стрелы.

— Вы и в самом деле считаете, что вам не угрожает опасность? — обеспокоенно спросил Томек, пожимая Смуге руку.

— Можешь быть уверен, я совсем не стремлюсь в страну вечной охоты[78]. Ведь я должен поймать окапи, чтобы убедить Хантера в существовании этого животного. Кроме того, европейский врач мне, пожалуй, не поможет. Вот местный шаман, вероятно, дал бы мне хорошо действующее противоядие. Они здесь лучше знакомы с тайнами африканских ядов.

— В таком случае мы должны как можно скорее добраться до двора кабаки Буганды. Уж кто-кто, а такой царек должен иметь в своем окружении лучших шаманов! — закричал Томек.

— Я думаю, что кабака Буганды — это цивилизованный человек и не верит в силу шаманов, — заметил Вильмовский.

— Нет сомнения, что кабака уже перестал быть дикарем, но, так или иначе, при его дворе и сейчас довольно много шаманов, — сказал Хантер. — Ведь искоренить суеверия у туземцев не так-то легко. Хорошо было бы узнать, какие яды употребляют кавирондо. Жаль, что убийца не потерял свой нож во время борьбы.

— Разве это бы повлияло на состояние больного? — с сомнением спросил Томек.

— Такой нож нам помог бы, — ответил Хантер. — В большинстве случаев у этих ножей на конце лезвия есть углубление, куда попадает яд, находящийся на дне плотных ножен. Человек, знакомый с местными ядами, изучив содержимое углубления, легко установил бы вид яда. Однако нечего терять время на пустые разговоры. Давайте лучше подумаем, что нам делать без носильщиков?

— Но ведь это совсем безнадежное положение, — сказал Томек с таким тревожным выражением на лице, что присутствующие принялись его утешать.

— Дела обстоят не так уж плохо. Некоторые путешественники попадали иногда в худшие передряги, — сказал Вильмовский.

— Ты хочешь сказать, папа, что не нас одних бросали в пути носильщики?