Топоры и стрелы

К тому же папский престол пестовал так называемое григорианское движение, получившее название от римского понтифика Григория Седьмого. Его сторонники выступали против какого бы то ни было вмешательства мирян в духовные дела. В Англии, да и в других странах, первосвященник только утверждал архиепископов и епископов, а выдвигали кандидатуры короли. Папа планировал это право у них отобрать. С его точки зрения, они были всего-навсего мирянами. Им, как и всем остальным истинным христианам, следовало во всем повиноваться церковным иерархам.

Иными словами, духовная власть становилась над светской. Генриху, как и любому другому королю, эта идея крайне не понравилась. К тому же английская церковь, как меланхолично признают британские историки, за девятнадцать лет лихолетья, безвластия, войн и смут изрядно разложилась. Ее служители оказались замешанными во многих тяжких преступлениях, от бродяжничества и воровства до грабежей и убийств.

Король собирался не только противостоять григорианству, но и привести к общему знаменателю изрядно разболтавшихся церковников, и в самом деле нуждавшихся в твердой руке. На посту главы церкви ему понадобился верный и преданный человек, который стал бы его надежным союзником по проведению в жизнь нового курса. Самодержец сразу же подумал о Бекете, который как-то при нем заявил епископам, что духовная рать должна быть так же покорна монарху, как и светская.

Придворные, изучившие характер Бекета лучше короля, пытались Генриха отговорить. Но он не стал никого слушать, сделал Томаса архиепископом Кентерберийским.

Не зря говорят, чужая душа – потемки. Судя по событиям, последовавшим за этим, Бекет оказался себе на уме. Вместо того чтобы следовать за самодержцем в его реформах, он повел дело к тому, чтобы поставить собственную власть выше королевской. Что-то в этом роде впоследствии попытался на Руси проделать с царем Алексеем Михайловичем патриарх Никон.

Говоря современным языком, Бекет, став архиепископом, кардинально изменил свой имидж. Свиту и слуг он распустил по домам, от роскошных яств и тонких вин отказался, стал есть черствый хлеб, запивал его водой, расхаживал в грязной дерюге на голое тело, поселился в маленькой тесной келье, каждый день собственноручно омывал ноги тринадцати беднякам. Его рубаха кишела вшами. В те веселые времена жуткая нечистоплотность считалась признаком святости. Одним словом, Томас усиленно разыгрывал из себя библейского отшельника-великомученика.

Однако целей, поставленных перед собой, он не достиг. Люди, окружающие его, и духовные, и светские, прекрасно помнили Бекета как любителя роскоши, ценителя хорошей кухни, кутилу и жизнелюбца. Они плохо верили в то, что все это было искренним религиозным рвением, и больше посмеивались за спиной у архиепископа, чем смотрели на него уважительно.

Бекет заявил, что корона должна вернуть церкви абсолютно все земли, принадлежавшие ей когда-то. Это бы еще ничего, но лично для себя Бекет потребовал весь город Рочестер с королевским замком, до того никогда церкви не принадлежавший. Между бывшими друзьями пробежала черная кошка.

Потом он обрушился на нескольких баронов, решивших самостоятельно выбрать себе домашних или приходских священников, и предал их анафеме. Наказание по тем временам было страшное. Человек, подвергшийся ему, оказывался вне церкви и ее таинств, окружающие от него шарахались как от зачумленного.

Король попросил его простить баронов и снять с них анафему. Бекет категорически отказал и пробил решение, по которому церковь имела право не подчиняться законам, установленным светской властью, если они хоть в одной букве расходились с ее уставами. Тут уж отношения архиепископа с королем испортились окончательно. Бекет твердо продолжал курс на конфронтацию.

Король созвал в городе Кларендоне совет из светских и духовных лиц, принявший так называемые Кларендонские уложения. По ним все лица духовного звания, являвшиеся землевладельцами, должны были приносить вассальную присягу королю. А святые отцы, совершившие уголовное преступление, что в те времена было не редкостью, должны были представать не перед церковным судом, как прежде, а перед светским.

Бекет эти уложения не принял и вскоре продемонстрировал свою позицию на практике. Некий священник из Вустершира совершил умышленное убийство. Архиепископ спрятал его в своей тюрьме и светскому суду не выдавал.

Большой королевский совет, собравшийся в городе Нортгемптоне, объявил Бекета государственным изменником. В те времена, да и позже, наказание за такое злодейство, в чем бы оно ни заключалось, было весьма жутким. Палачи тащили преступника к месту казни на волокуше, в которую была запряжена лошадь, и вздергивали на виселицу, но так, чтобы он не задохнулся до смерти. Потом они снимали беднягу, вырывали внутренности, сжигали их перед его глазами и только потом отрубали ему голову. Английские законы всегда были очень гуманными.