Товарищ гвардии король

Через два часа на озеро приводнился небольшой гидросамолёт и, негромко ворча мотором, подрулил к берегу. Вот он чихнул пару раз, плюнул сгустком чёрного дыма, винт остановился, и на поплавок вылез лётчик.

— Ну, чего вытаращились? Давайте сюда вашего короля!

— Земляк? — Абрам Рубинштейн встрепенулся, услышав знакомое волжское оканье.

Пилот смерил его оценивающим взглядом:

— Возможно. Ты как раз в профиль на стерлядку похож. Знаешь что, землячок, лезь сюда, будешь сопровождающим.

— Я?

— Ну не я же! Да не бойся, долетим, и не таких возили.

Тут Абрам окончательно опознал лётчика, чьё лицо сразу показалось очень знакомым. Точно, видел в газетах.

— Простите, Валерий Павлович, может, мне лучше своим ходом?

— Не умничай, сержант.

Чкалов был недоволен. Мало того что его не отпустили добровольцем в действующую армию, так ещё по распоряжению товарища Сталина борт номер один задействовали в эвакуации раненых. Самолёт совершал регулярные рейсы между Мюнхеном и Брестом, где располагался ближайший приличный госпиталь, но истребители сопровождения не позволяли сделать чего-нибудь героического. Поэтому, когда по радио сообщили о ранении баварского короля, Валерий Павлович ухватился даже за такой призрачный шанс. Но и тут не повезло. В смысле, наоборот, никаких происшествий не случилось. А жаль…

Баварцы совместно с десантниками (причём последние, как самые закалённые, стояли в воде) осторожно погрузили носилки с фон Таксом, так и не пришедшим в себя, в пассажирский отсек. Следом чуть не силой запихнули Рубинштейна, мотивируя это тем, что такая фамилия гораздо ближе к медицине, чем Небейвнос или Шмульке. Тем более капитан без парашюта в хлипкий самолётик залезать категорически отказывался. Суеверный, наверное. И как таких в десантные войска берут?

После взлёта Абрам почувствовал себя очень плохо. Нет, не физически, тут как раз было всё в порядке, а морально. Сидеть на откидном стульчике и ощущать под задницей пару километров пустоты было как-то не совсем уютно. То ли дело танк, когда кругом броня и всё по фигу. И если поймаешь бортом снаряд, это всяко милосерднее, чем падать с такой высоты. Результат, в принципе, один и тот же, зато не стыдно на том свете за испачканные подштанники. Хотя здесь немного комфортнее, вот чего не отнять. Даже окошки есть. Интересно, они открываются? Раненому командиру не помешал бы свежий воздух.

Заботливый механик-водитель поправил шинель, укрывающую короля, и, не вставая с сиденья, потянулся к иллюминатору. Нет, закрыто намертво. А там что за хреновина? Может, это и есть защёлка? Рубинштейн поднялся, чтобы заняться вопросом вплотную. Нет такой техники, которая не сдаётся советским танкистам! Но тут его взгляд зацепился за что-то, чего вообще не должно было быть. Во всяком случае, здесь.

— Товарищ Чкалов, там… там… там…

— Чего кричишь? — обернулся Валерий Павлович.

— Там это, — Абрам ткнул пальцем в сторону иллюминатора. — Баба.

— Голая и на крыле сидит?

— Да, а вы откуда знаете?

— Не обращай внимания. Обыкновенная валькирия.

— Кто? — глаза у Рубинштейна округлились до полной невозможности.

— Не приходилось слышать? Счастливчик, а мне надоели как собаки. И чего вьются вокруг женатого человека? Примета, правда, хорошая. Если рыжая, то к медали, а блондинка — бери выше, к ордену, — Чкалов скосился на иконостас на своей груди и уточнил: — А это хоть какая?

Абрам заглянул в иллюминатор ещё раз:

— Старая, с титьками до колен и седая. На голове тоже седая. Такие к чему попадаются, не к посмертному награждению?

Валерий Павлович, суеверный как все лётчики, не успел обругать не в меру болтливого пассажира. Прямо по курсу вдруг что-то вспыхнуло ослепительно со страшным грохотом, всё вокруг завертелось, расплылось, а потом пропало в ещё одной вспышке…

Житие от Гавриила

Последние приготовления перед выходом. Самые поганые минуты, сглаживаемые проверкой многочисленного вооружения и снаряжения. По мнению Ильи, мы напоминали ему небольшое незаконное бандформирование. Шутник, однако. Тем более он неправ — закон как раз на нашей стороне.

— Готовы? Теперь попрыгать…

— Гиви, а зачем попам рыгать? — неестественно громким голосом спрашивает Израил.

Наивный, думает я не расслышу подозрительное бульканье в карманах его разгрузки. Расслышу, но промолчу. Нельзя подавлять разумную инициативу подчинённых. Лаврентий Павлович тоже молчит. Но он человек аккуратный, и если прихватил что-то сверх нормы, то об этом узнаем, только когда сам покажет. Сказывается ГБ-шное прошлое.

— Жалко, что я с вами не смогу пойти, — вздыхает Илья. — Скучно тут стало, скоро совсем закисну.

— К гуриям сходи, развейся, — советует напарник.

— Да ну их… Всё время одно и тоже. Надоело. Знаешь, только с возрастом начинаешь понимать, что не в женщинах настоящий смысл жизни. В них вообще никогда смысла не было.

— Не переживай, — успокаиваю громовержца, — будет и на твоей улице праздник. А помочь нам и сейчас сможешь.

— Как в прошлый раз?

— Ага, аккумуляторы к порталу прибережём для экстренных случаев, когда ещё подзарядить получится. Бабахнешь туда пару молний?