Товарищ гвардии король

Трёх часов нам вполне хватило, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. Уютно потрескивал костерок, над которым Чкалов повесил котелок с водой, а запасливый Рубинштейн пытался приготовить ужин из случайно завалявшихся в его вещмешке продуктов. Абрам уверял, что трёх килограммов гречки, куска копчёного сала размером пятьдесят на пятьдесят сантиметром и восьми банок тушёнки вполне хватит заморить червячка. Наш человек! Ага, ничто так не сближает людей, как совместная трапеза. Кроме выпивки, конечно. Я не человек, но против предложения перекусить не возражал.

— Что будем делать с бароном? — прошептал мне на ухо Израил, отмахиваясь рукой от дыма. — Валерий Павлович говорит, что он уже пять часов в сознание не приходил.

— Он уже король.

— Кто, Чкалов? — не понял напарник.

— Он лётчик. А ты — дурак! Я про фон Такса.

— Теперь понял. Только как его отсюда вытаскивать будем?

Вопрос хороший, жалко что ответа не знаю. Можно, конечно, попытаться просто перенести в ближайший госпиталь, но, насколько помню, аварийный канал телепортации переместит туда, куда живым людям вход строго воспрещён. Рано ему на тот свет. А другие способы приведут к аналогичному результату, только более болезненно. Как ни осторожничай, но… Что архангелу здорово, то немцу смерть. Хотя и обрусел фон Такс до неузнаваемости, только рисковать не стоит.

— Резать будем! — принял я волевое решение.

— Кого? — Абрам выронил ложку и побледнел. — Командира?

— Кого надо, того и будем! И не лезь не в своё дело! — пришлось прикрикнуть на Рубинштейна. — Лаврентий Павлович, ты готов?

— А почему сразу я? — возмутился Берия. — На вашей совести, Гавриил Родионович, народу побольше будет.

— И что?

— Ну как же? Вам привычнее. Или Изяславу Родионовичу поручите, — по предварительной договорённости мы перешли на земные имена и звания. — Пусть Раевский фон Такса добивает.

— Кто говорит о добивании? Операцию делать будете.

— Нашими методами? — Лаврентий Павлович достал из кармана очередной приборчик.

— Погоди, — вмешался Изя. — Это же для экстренных случаев.

— А сейчас какой? Не бойся — тридцать лет гарантии.

— Вот и я про то. Сейчас фон Таксу чуть больше тридцати, а в шестьдесят два нога и отвалится.

— Да? Не знал.

— Конечно, производители никогда не предупреждают о побочных эффектах. Так что готовься.

— Но почему я?

— Потому что интеллигент.

— Чего? — рука Лаврентия Павловича потянулась к лежащему на траве автомату.

На подчинённых пришлось слегка прикрикнуть:

— Тихо, товарищи генералы!

В наступившей тишине вдруг послышался треск кустов и незнакомый голос:

— А старшим сержантам можно громко, однако?

— Кто здесь? — Берия клацнул затвором. — Выходи, стрелять буду!

— Тогда не выйду, товарищ генерал-майор, — но, противореча словам, над зарослями показался плохо различимая в вечернем сумраке фигура. — Зачем стрелять? Бадма не белка, однако.

При ближайшем рассмотрении незваный гость оказался танкистом. Во всяком случае, на это указывал промасленный и прожжённый в нескольких местах комбинезон, а также шлемофон, зачем-то отороченный лисьим мехом. И ещё были у незнакомца узкие глаза, высокие скулы, нос кнопочкой и круглое лицо, наводившее на мысль, что родители при его зачатии слишком долго глядели на луну.

— Танкист? — уточнил Раевский.

— Так точно! Старший сержант Бадма Долбаев!

— А где танк?

— Там! — закопчённый палец ткнул в звёзды над головой. — На благословенном небесном полигоне, где текут соляровые реки, боекомплект никогда не кончается и каждую ночь приходят семьдесят семь опытных механиков с золотыми маслёнками.

— Подбили?

— Угу, совсем сожгли, — старший сержант грустно кивнул и заметил лежащего на носилках фон Такса. — Что, совсем дохлый?

— Нет, живой ещё.

— Лечить надо, однако.

— Надо, — согласился Израил. — Только некому.

Долбаев, укоризненно покачав головой, достал из-за пазухи смятую немецкую фуражку и баранью лопатку, хранящую следы острых зубов.

— Добрых духов подманивать надо. Завтра как новый будет.

— Думаешь, поможет?

— А то нет… В моём стаде ещё ни один бык не подох! Водка есть?

— Есть.

— Чуть побрызгаем. Тогда жить будет.

Глава шестая

Кажется, чего-то удостоен,

Награждён,

И назван молодцом.

Владимир Высоцкий.

За три дня до описываемых событий.

— Ой, перемать, мани падме хум, Никола Угодник-даа… Однако головой думать надо, хундэтэ нухэрнууд!

Как всегда в минуты душевного волнения командир танка СМ-1К под номером пятьдесят два Бадма Иринчинович Долбаев заменил в своей речи не совсем цензурные выражения призывами всех святых и словами родного языка. Впрочем, переводить их с бурятского явно не стоило. Но материться при подчинённых — моветон. Особенно сейчас, когда кругом сам виноват. Зачем нужно было торопиться из рембата? Кровь потомственного потрясателя вселенной взыграла — боялся, что не достанется воинской славы, достойной двадцати поколений великих предков. И вот, как говорится, сам себе тынык хороший. Слава где-то там, а приключения на задницу — вот они.