Трагедии

Поближе сядь, Нерон. Все говорят, что надоМне оправдать себя. Вот только в чем? Я радаРазвить перед тобой моих злодейств клубок,Чтоб с основанием меня судить ты мог.Да, император ты. Но нет числа препонам,Стоявшим некогда между тобой и троном.Мой род, моих отцов и чтил, и помнил Рим —Что из того, Нерон? Ты не наследник им.Но мать Британика нашла конец кровавый.На ложе брачное властителя державыРвались красавицы любой ценой взойтиИ к сердцу Клавдия старались путь найтиЧерез былых рабов. Я тоже домогалась,Чтоб сыну моему в грядущем власть досталась.Гордыню растоптав — сильна гордыня в нас! —К Палласу я пошла, и мне помог Паллас.Мы с Клавдием в родстве, он дядя мне по крови:Я ластилась к нему, точила яд любовиВ спокойную приязнь, но медлил, медлил он,Кровосмесительным союзом устрашен.Подкупленный сенат смягчил закон старинный[100]

И Клавдия привел на ложе Агриппины.Колени преклонил передо мной весь Рим,Но был тот выигрыш моим, а не твоим.Готовя трон тебе, я рук не покладала,И вот Октавия твоей женою стала.Силан ее любил. Он смерть к себе призвал —На свадебный твой пир кровавый отблеск пал.Путь к цели я прошла всего наполовину:Кто зятя предпочтет единственному сыну?Паллас и тут помог: улещивал, молил,И Клавдий наконец тебя усыновил,И ты — хвала богам! — стал с этих пор НерономИ, волей цезаря, наследником законным.Припомнив прошлое, все поняли тогдаЗаветный замысел, что зрел во мне года.Судьбу Британика немедля угадалиДрузья его отца и гневались, роптали,Но я посулами закрыла рот одним,А тем, кто был строптив, пришлось покинуть Рим:Пеняла Клавдию на них и ночь, и день я,И удалил он всех, кто, преисполнен рвенья,Свой жребий навсегда с Британиком связав,

Мог на защиту встать его законных прав.Но мало этого: к нему мои клевретыВ доверие вошли, он слушал их советы;Тебе ж в наставники, напротив, я далаЛюдей, которых Рим хвалил за их дела.Пронырство льстивое меня не обольщало,Из ссылки, из когорт я лучших возвращала,И Бурр с Сенекою, что, не жалея сил,Чернят меня... Но Рим высоко их ценил-Под именем твоим я всех благотворила,Богатства Клавдия в ту пору рассорила,Подаркам, празднествам я потеряла счет,Но были куплены и войско, и народ.Они Германика к тому же не забылиИ моего отца в тебе, Нерон, любили.Дни Клавдия меж тем шли быстро под уклон,Смерть близилась, и тут прозрел внезапно он,И понял наконец, что сына обездолил,Наследия лишил и трон отнять позволил,И стал взывать к друзьям, но предали друзья:Любимцев, стражу, двор — всех подкупила я.

Он звал Британика в тревоге запоздалой,Но ложе смертное от всех я ограждалаВ заботе будто бы великой... Он угас,Но не был сын к отцу допущен в этот час.Шла обо мне молва, позорила, корила.Смерть императора от города я скрыла,Казалось, все идет, как прежде, и покаНерону присягнуть Бурр призывал войскаИ я тебя тайком вела к подножью трона,Обманутый народ молился умиленноО здравии того, кто был остылый прах,И жертвенная кровь лилась на алтарях[101].Когда же наконец все войско присягнулоИ после стольких бурь спокойно я вздохнула,Двойною вестью Рим был сразу оглушен:Нет больше Клавдия, а цезарь ты, Нерон.Вот преступления, в которых виновата.Других за мною нет. И вот твоя отплата!Сперва ты нежен был, вкушая сладкий плодМоих бессонных дум, усилий и забот;Полгода не прошло — и где же благодарность?Ты отстранил меня. Кругом — одна коварность.

Твои наставники, признательность презрев,Усиливают рознь и распаляют гнев,И топчут, топчут все, чему учили сами.Ты окружил себя беспутными юнцами:Отон[102], Сенецион[103] и мало ли другихТвоим порокам льстят и взращивают их.В любви уязвлена и в гордости задета,Я объяснения просила и ответа,Но мне ответом был град ранящих обид:Так благодетелю неблагодарный мстит.Женить Британика на Юнии хотела —Довольны были все, и сладилось бы дело,Но, силою в ночи к тебе приведена,Вдруг вожделенною становится она.Октавии развод, Октавия постыла,А я своей рукой вам ложе постелила!Стал узником твой брат, изгнанником — Паллас,Теперь угодник Бурр, исполнив твой приказ,Меня — меня! — лишил свободы дерзновенно!Тебе пристало бы униженно, смиренноПросить прощения у матери своей,А ты, Нерон, велишь оправдываться ей!