Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века

Несколько лет назад в силу служебных обязанностей я занимался периодом пребывания немецко-фашистских войск в гор[оде] Луцке, поэтому мне стало кое-что известно. Материалов о преступлениях гитлеровцев много в соответствующих архивах, в госучреждениях г[орода] Луцка и г[орода] Ровно[1836], а также в областных государственных архивах этих городов. Я знакомился с ними в 1947—48 годах.

Из свидетелей этих страшных злодеяний в г[ороде] Луцке я могу назвать кроме Зворыкина его вторую жену Зворыкину Нину Васильевну, выехавшую из Луцка во Львов.

Терниль Тимофей, б[ывший] националист, но на следствии он вел себя положительно.

Если Вы имеете возможность, поручите товарищам Кузнецову и Богма поинтересоваться этим делом, извлечь материалы из архивов о преступлениях Оберлендера.

Я думаю, что народам надо помнить всегда о преступлениях гитлеровских бандитов и украинских буржуазных националистов, чтобы быть бдительными в борьбе за сохранение мира.

Пенсионер, подполковник И. Рябинин

Г[ород] Харьков, 38

переулок Автострадный, д[ом] 8/41, кв[артира] 9.

10 апреля 1960 г[ода]

ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 397. Л. 22–26.

Рукопись. Подлинник. Автограф.

5.3. Письмо бывшего военнопленного П. Ф. Куропатова об отступлении из г. Львова в июне 1941 г., попадании в плен, пребывании в лагере военнопленных в г. Замостье и побеге из него, г. Томск, 12 апреля 1960 г

В редакцию газеты «Правда», г[ород] Москва

от главного бухгалтера Томской ГРЭС-2

члена КПСС с 1951 г[ода] Куропатова Петра Федоровича, рождения 1921 года, участника Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., в настоящее время проживающего: г[ород] Томск[1837], проспект имени Кирова, д[ом] 37, кв[артира] 22.

Дорогая редакция, я прочитал в газете «Правда» за 7 апреля 1960 г[ода] № 98 (15222) статью «Львов обвиняет», которая обвиняет бывшего палача, озверевшего льва, гауптштурмфюрера войск СС Теодора Оберлендера, в настоящее время вновь забравшегося в свое звериное львовское кресло, став Министром Федеративной] Р[еспублики] Г[ермания], и готовится снова к делам земным, под Боннским благословением хочет[1838] возродить разбой, кровавый террор, убийства невинных людей.

Когда я прочел эту статью «Львов обвиняет», мое сердце кровью обливалось, и увидел карикатуру этого боннского пса, сидящего в львином кресле, и кругом его виселицы, которые ждут его, мне вспомнилось, не тот ли Оберлендер, которого в этой харе звериной я видел, и он мне запечатлелся на всю жизнь. Как это происходило, я хочу читателям «Правды» рассказать.

В октябре 1940 года Куздеевским райвоенкоматом Кемеровской области я был призван в то время в Р[абоче-]К[рестьянскую] К[расную] А[рмию] и направлен для прохождения воинской службы в г[ород] Шепетовку[1839] У[краинской] С[оветской] Социалистической] Р[еспублики], 687-й стрелковый полк. Командир полка был по первости полковник (фамилию забыл), после вначале 1941 г[ода] к нам был прислан командиром полка майор (фамилию забыл), по национальности грузин (это я хорошо помню). Начальником штаба был капитан Гервалов[1840]. Я был рядовым красноармейцем первого года службы. В начале июня 1941 года наш полк был направлен в укрепрайон в Львовскую область неподалеку[1841] реки Буг, где наш полк мирно расположился и мирно все себя чувствовали.

В субботу 21 июня 1941 г[ода] в честь моего двадцатилетия (именин), т. е. моего дня[1842] рождения 22 июня, мне командование полка разрешило выдать увольнительную на воскресенье, где я с радостью и торжеством хотел по-солдатски скромно отметить свое двадцатилетие.

Но случилось иначе: свои именины мне пришлось отметить на поле кровавых битв с фашистскими палачами, псами звериными гитлеровскими «Оберлендерами». Наш полк не готовился к войне, и мы не знали о нападении этих палачей гитлеровских «Оберлендеров». В 4 часа утра 22 июня 1941 г[ода] мы почти с голыми руками, не у всех даже были винтовки, держали укрепрайон до вечера, а потом тучей идущие на нас танки, артиллерия, самолеты и психические атаки пошли на нас, до зубов вооруженные автоматами и гранатами палачи-оберлендеры. Нам пришлось отойти по направлению г[орода] Львова километров 25. Заняли оборону, подкрепления не было, и числа 28–29 июня мы отошли в г[ород] Львов, во Львове заняли оборону, где мы продержались 2–3 дня и обратно отошли, а фашистские палачи оберлендеры все больше и больше стервенели и в неравных боях нас вытеснили из г[орода] Львова.

Что же я видел и слышал во Львове, когда мы стояли в обороне? Оказывается, что, находясь в г[ороде] Львове, наши войска уже от некоторых гражданских лиц выносили слухи среди красноармейцев, хватит украинским и русским коммунистам находиться на Украине, мы их всех повешаем, к нам идут на помощь немцы»[1843].