Трали-вали

– Серьёзное, дядь Лёнь! – наклоняясь к наставнику, прошептал Генка. Он только теперь понял, точнее вспомнил, зачем Никита к ним подошёл. Не только ради кларнета, это понятно, по делу подошёл, как договаривались. Дирижёр Фомичёв второй перерыв объявил, можно было по коридору побегать, или с кем-нибудь побороться, но дело есть дело. Оно важнее. Тем более, что в оркестровом классе они остались одни.

– Ну, конечно, можно, – ответил старший сержант. – Что такое?

– Понимаете, дядь Лёнь, нам нужно одному человеку секретно позвонить, чтобы никто не знал…

– То есть? – настораживаясь, опять удивился дядь Лёня. Ему казалось, он уже начал было привыкать к неожиданным, непредсказуемым для себя детским вопросам, вернее к самой их постановке. За последнее время его воспитанник, Гена, часто ставил наставника в тупик, тренировал так. Как бабочку пришпиливал для своего гербария, встряхивал психику наставника. Фокин полагал – уже всё, готов к общению с детством, оказывается не до конца. В этом, если откровенно, ему и одного Геночки хватало, а сегодня их двое.

Фокин насторожился, застегнулся можно сказать на все пуговицы, ухо навострил, чтобы удержаться на высоте положения, спросил, чтобы перевести стрелки. – А что Мальцев, дядь Гена?

– Дядь Гена в туалет пошёл, видите, нету, – развёл руками Никита. – А нам сейчас надо…

– Не просто человеку, дядь Леня, женщине… – Генка сильно усугубил просьбу, чем ещё больше озадачил наставника.

– Ух ты! Это какой же женщине? – где-то в конце второй октавы от удивления пропел Фокин, и поперхнулся.

– Его матери! – Никита глазами указал на Генку.

Генка смотрел светло и чисто.

– Не понял! Вы это серьёзно, ребята, правда? – наставник полностью потерял бдительность, как с турника в перевороте сорвался, ошарашен был заявлением, не знал, как на это реагировать.

– Надо, дядь Лёнь, Генка хочет на неё посмотреть. Чтобы она его увидела…

– Не, я к ней насовсем не хочу… – успокаивая заступоренного наставника, замотал головой Генка, – в форме чтоб и… – Он хотел ещё сказать про свою флейту, но потом передумал, – с погонами.

– А, похвастать, значит! – по своему понял Фокин, пожал плечами. – Ф-фу! – выдохнул. – Теперь понятно. Я думаю можно. – Вновь вернулся в своё, казалось, прежнее «боевое» состояние наставника. – Так в чём дело, если не насовсем, кто не даёт?

– Надо чтобы вы ей сказали… – оглянувшись на двери, продолжил развивать «программу» постановочных задач Никита. – По вашему сотовому. Пока никого нет.

– Я? – совсем растерялся Фокин, но через секунду взял себя в руки. – А почему нет! – если все концы в его руках, подумал он, сам и разберусь. – А что сказать?

– Чтобы она в субботу пришла к 12 часам в Макдоналдс, что возле метро Маяковского.

– Угу… Так… А почему секретно?

– А мы не знаем, вдруг не придёт, а мы уже все обрадовались…

– А, ну да, такое возможно… Женщины, они, знаете… Всё порой забыть могут.

– Вот! Звоните… – торопил Никита. – Пока никого нет. Сейчас перерыв кончится.

– А номер?

– Вот, – Никита протянул прапорщику клочок бумаги.

Фокин развернул его. Там, крупными, неровными цифрами написан был номер телефона.

– А как её зовут, я не знаю? – спросил он, глядя на Генку. – Звать, величать…

– А просто Алла и всё, – опережая Генку, небрежно сообщил Никита.

– Алла? – словно смакуя имя на вкус, вопросительно повторил Фокин. Прислушался к себе… Вкус ему не очень-то понравился, он скривился. – Как у Мальцева.

– Ага. Почти, – соглашаясь, кивнул головой Никита. – Звоните.

– А она красивая?

– Кто? – спросил Никита.

– Ну мать Генкина, мамка… А?

– А-а-а, мамка… – замялся Генка, покосился на Никиту. Такое они не обсуждали, Генка не знал как отвечать…

Никита выручил.

– Не то чтобы очень… – кривясь, торопливо произнёс он. – Но красивая. Ага, как фотомодель.

– О-о-о… Тогда тем более позвоним, если посмотреть только. Сейчас.

Фотомодель ответила не сразу…

«Я слушаю, кто это?» – прозвучал в трубке мелодичный женский голос. Почти сопрано, профессионально отметил про себя Фокин, и лицо его из настороженного состояния переплыло в фазу восторженного ухаживания.

– Здравствуйте, Алла, извините, не знаю вашего отчества, но одна просьба к вам есть… – начал он задушевным – «сладким» – голосом, словно о личном свидании договаривался. – С вами хотят… – осёкся, наткнувшись на Никитины страшные глаза, тот, отказываясь, указывал на Генку… Фокин уловил разницу, усёк, перевёл стрелки. – А, да, хочет встретиться… – Ласково глянул на Генку, но тот тоже вдруг испуганно замахал руками, нет-нет, не говори, мол, это секрет… Фокин растерялся, чего тогда говорить? Вновь услышал в ухо «алло-алло, кто говорит? я не понимаю», насупился, суровым голосом произнёс, как приказал. – Значит, пожалуйста, в субботу, в 12 ноль-ноль будьте в Макдоналдсе на метро Маяковская. Обязательно. Это секрет. Сюрприз вам будет. Запомнили? Обязательно!» И не слушая, чего там трубка ему лопочет, отключил телефон.