Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2015

Пётр Луцик и Алексей Саморядов — две безоговорочно самые интересные фигуры в русской драматургии, кинодраматургии 90-х годов. И что-то мистическое есть в их уходе, потому что они, по-моему, были единственные люди, способные заново придумать Россию, заново придумать имидж страны. И как-то так вышло, что в явно гибнущей системе — в России постсоветской, которая находилась, в общем, на грани уже полного разлада и безумия, — они представлялись мне самыми здоровыми. Какая-то страшная сила, вроде описанного у Стругацких гомеостатического мироздания, их убрала. Поэтому мы поговорим про них. Тем более, смотрите, прошло пятнадцать лет со времени смерти Саморядова, без малого десять — со смерти Луцика, и так получилось, что никто их не забыл. До сих пор сияют эти два имени, и сделанное ими оказывается очень важным. Они заложили, мне кажется, какую-то основу нового мировоззрения, которое потом, так страшно исказившись, привело к феномену «Брата 2».

Пока я начинаю отвечать на вопросы. Нет, перед тем как отвечать на вопросы, я должен, братцы, сделать очень важное заявление. Я действительно всем, кому не успел ответить, отвечу обязательно, но это, простите, больше 100 писем, поэтому придётся вам потерпеть.

Было обещано, что мы начнём делать студенческий журнал. Я успел побывать в профильном министерстве, в министерстве просвещения, где эта идея одобрена — идея научного студенческого журнала. Он будет не только научным, конечно, а он будет рассказывать о переднем крае научного поиска. Теперь уже понятно, что называться он будет «Послезавтра». Я нашёл для него, по-моему, очень хорошего главного редактора. Сам я главным редактором быть не могу, я в жизни никогда не был большим начальником. Я могу возглавить там отдел культуры, если хотите (и я хочу, во всяком случае), потому что там, естественно, будут публиковаться материалы гуманитарные.

Скажу вам честно: я, прожив всё-таки 47 лет, испытываю очень большую инерцию, очень большой страх. И как только у меня реализуется какое-то очередное дело, я прекрасно понимаю схему реализации всех российских идей. Сначала всё начинают делать стремительно, гнать — и всё, естественно, получается никак. Дают денег немного — требуют результатов немедленных. А когда этих результатов нет, потому что немедленно на коленке ничего сделать нельзя, говорят: «А, ну вот, мы же вам говорили — ничего сделать невозможно». И в следующий раз на все ваши инициативы: «А, ну вы же запороли журнал. Зачем же вам в чём-то помогать?» Так делается везде и во всём. Поэтому у меня возникло понятное уже в моём возрасте и при моём опыте заранее разочарование. Я стал думать: да ну, ничего у нас не выйдет! Но, спасибо вам, я получил такое количество писем, отзывов, предложений — и я понял, насколько эта идея назрела.

Сегодня можно торговать по-настоящему только одним брендом. Вы знаете, особенно пиарщики знают, что человек приобретать любит только одно — позитивный имидж самого себя. Сегодня в основе позитивного имиджа лежит интеллект. Люди хотят слышать и читать об умном, люди хотят получить такой журнал, читатель которого мог бы называть себя необязательно снобом (привет журналу «Сноб»), а чувствовать себя конструктором будущего, чувствовать, что будущее от него зависит. Вот поэтому он и будет называться «Послезавтра». Завтра уже наступило, оно уже вокруг, мы в нём погрязли.

Мы все понимаем (я хочу конкретизировать это как-то), что конец эпохи, которую сейчас переживает Россия, в общем, недалёк. Такие эпохи всегда разрешаются в России через войну. Война укрепляет, легитимизирует и истощает режим, истощает его окончательно. После этого, по всей видимости, мы переживём период более тяжёлый и более мрачный — как послевоенный период 47–49 был мрачнее во многих отношениях периода 37–38. Ну, мне так кажется, во всяком случае. Может быть, он был не так жесток по количеству жертв политического террора, но по совершенно безвоздушной атмосфере в стране он был, конечно, невыносимым. И только после этого пришло что-то хорошее. Всегда для того, чтобы ночь перешла в рассвет, она должна пройти свой самый тёмный фазис. После серых приходят чёрные, после чёрных — хочется надеяться, светлые. Поэтому период чёрных у нас в известном смысле впереди. Поэтому — «Послезавтра», а не «Завтра».

Что я предполагаю в этом журнале? Это будет журнал в формате «Химии и жизни». У него будет, кроме того, сайт. Мне нужно, безусловно, чтобы в каждом журнале было не меньше двенадцати больших научных статей, в которых или люди сами рассказывают о своём научном поиске, или студенты их расспрашивают. Я настаиваю, что в журнале не должно быть ни одного автора старше тридцати лет (может быть, даже двадцати пяти). Это журнал для студентов и о студентах. Потом мы можем перейти в какие-то более высокие и более профессиональные сферы, но этот журнал для молодых, это их стартовая площадка. Я сам туда писать не буду.