Транзиция

Ничем не примечательный мужчина – лет тридцати, черноволосый, обычной комплекции – сидит в кормовой части вапоретто, плывущего к вокзалу Санта-Лючия, и вдруг видит, как по крыше величественного черно-белого палаццо на западном берегу Каналассо [61] бежит голый человек. Подобно прочим пассажирам, которые начинают переглядываться, бормоча «Боже правый!», «Eh? Cosa?» [62] и так далее, – брюнет видит, как голый мужчина спрыгивает с крыши и с громким всплеском погружается в волны прямо перед водным такси. Катер резко сворачивает в сторону, а затем возвращается, чтобы помочь утопающему, хотя тот, похоже, готов плыть по каналу до самой площади Сан-Марко. Водитель другого катера внезапно заглушает мотор и беззаботно выбрасывает ключ зажигания за борт.

Неприметный пассажир вапоретто какое-то время выглядит озадаченным – и вдруг чихает.

(Итальянский, английский, греческий, турецкий, русский, севернокитайский.)

Мэвис Боклайт, сидящая напротив пенсионерка из Баксли, штат Джорджия, дружелюбно подмигивает:

– Будьте здоровы, сэр!

Ну хоть кто-то! С улыбкой киваю ей:

– Grazie, signora! [63]

15

Пациент 8262

– По-моему, я здоров, – говорю я коренастой докторше, которая с куклами.

Теперь я знаю, как ее зовут: доктор Вэлспиттер.

– Думаю, меня можно выписывать.

Я сумел довольно сносно овладеть местным языком (называется айтик). Доктор Вэлспиттер глядит на меня, поджав губы и так сильно сдвинув брови, будто их стянули веревкой на переносице.

– Я благодарен за все, что для меня тут сделали, – продолжаю я.

– Вы помните, как жили прежде? – спрашивает доктор.

– Не особо, – признаюсь я.

– Что будете делать, если вернетесь во внешний мир?

– Найду место, где жить, работу. Работать я могу.

– Но не по старой специальности, полагаю.

– Устроюсь простым рабочим. Буду выполнять что-нибудь несложное на стройке. Это мне по силам. Обычный ручной труд.

– Вы уверены, что справитесь?

– Думаю, да.

– Как вы найдете жилье?

– Обращусь в муниципальную жилищную контору.

Доктор Вэлспиттер кивает – по всей видимости, одобрительно – и делает пометку в записях.

– Хорошо. А как вы устроитесь на работу?

Вопрос закономерный.

– Похожу по стройкам, поспрашиваю. Зайду в центр занятости населения.

Доктор вновь что-то отмечает в блокноте. По-моему, все идет неплохо. Нужно, чтобы меня отпустили. Пора отсюда выбираться. И уходить как можно дальше.

Прошлой ночью меня мучила бессонница. В предрассветные часы я опять прокрался по коридору к лестнице на первый этаж и затем к палате, которую по-прежнему называл про себя тихой. Не мог ничего поделать: тянуло туда, и все. Не уверен, что проснулся именно из-за этого, но, едва проснувшись, понял, что из головы у меня не идут ряды неподвижных коек с глядящими в пустоту молчаливыми пациентами и то, насколько иначе эти люди выглядели днем, когда бодрствовали. В том, чтобы глазеть на бедолаг, особой пользы я не видел, однако больше заняться было нечем. К тому же я надеялся, что, посмотрев на них вживую, смогу наконец уснуть.

Итак, я заглянул в тихую палату. Все как раньше, не считая открыток и других безделушек на тумбочках да нескольких стульев, расставленных тут и там, – то есть вещей, которых, как я убеждал себя, во время первых двух визитов не было, хотя на самом деле, сдается мне, они были здесь всегда. Я побрел обратно.

В мою палату кто-то проник! Перед уходом я закрыл дверь и выключил лампу, однако теперь заметил под дверью узкую полоску света: она блекло отражалась в блестящей поверхности пола. Сперва я, конечно, подумал, что это снова дежурный медбрат.

Затем я уловил еще движение – в дальнем конце коридора, там, где комната отдыха. Бледный силуэт сначала пропал в темноте, потом возник, вновь оказавшись в свете приглушенных на ночь коридорных ламп. Я разглядел, что это дежурный медбрат возвращается в кабинет, держа в руках журнал и увлеченно перелистывая страницы. Он даже не поднял глаз, а значит, меня не увидел.

Охваченный внезапным ужасом, я буквально вжался в стену, спрятавшись за металлическим шкафчиком с противопожарным оборудованием. Медбрат зашел в сестринскую рядом с комнатой отдыха. Уселся, закинув ноги на стол, и продолжил читать. Затем потянулся – я услышал, как скрипнули колесики кресла, – и включил радио. Тихо забренчала музыка.

Дверь в свою палату я теперь не видел. Кто же туда пожаловал, если не дежурный? А вдруг это прежний ночной злодей, который пытался ко мне приставать? Может, войти и застать его врасплох? Шум и возня, безусловно, привлекут внимание персонала. Или сразу обратиться к медбрату, рассказать, что кто-то засел в моей палате, – пусть разберется?

Я выбрал второй вариант и уже хотел было шагнуть из-за пожарного щитка, как вдруг с противоположного конца коридора донесся плеск спускаемой воды.