Транзиция

Мост Риальто над Гранд-каналом – компактный и вместе с тем массивный, надежный и в то же время изящный. Такое чувство, что на нем сейчас толпится все человечество. Два ряда маленьких, теснящих друг друга магазинчиков разделяет широкий проход, представляющий собой дугообразную лестницу с невысокими серыми ступенями, отделанными по краям кремового цвета мрамором, который в изобилии встречается по всему городу. По противоположным сторонам, позади магазинчиков, тянутся еще две пешеходные дорожки. Они соединяются с главной ступенчатой аллеей в трех местах: на обоих концах моста и в самом его центре.

Дорожка, выходящая на юго-запад, более многолюдная, так как оттуда открывается особенно живописный вид на молочно-бирюзовый канал и скользящие по нему лодки.

Еще одна группа людей покинула Палаццо Кирецциа. Странное существо – чистейшая, до дрожи пугающая аномалия – теперь в пути, как и практически все, кто оставался во дворце, включая саму Мадам и профессора Лочелле. Они в какой-нибудь минуте отсюда. Возможно, уже видят мост.

Вновь оживает мобильник – звонит Эдриан. Я нажимаю на кнопку ответа, однако экран, мигнув, гаснет. Телефон сел и больше не включится. Кладу его в карман и начинаю подниматься на Риальто, смешавшись с толпой.

Мадам д’Ортолан

– Когда, сэр? Ну что ж, сэр. Я скажу вам, когда: между одеялтым совраля и запятнадцатым понимая! ВОТ КОГДА! – Возглас леди Бисквитин эхом разнесся среди окрестных зданий.

– Тише, милая, – шепнула миссис Шанкунг, заметив, сколько взглядов обратилось в их сторону.

Они шли по улочке Руга-дельи-Орефичи, впереди уже виднелся мост Риальто. Бисквитин весело вышагивала в центре пестрого парада несуразных тел и неуместных нарядов. На ней был все тот же махровый халат, в который ее облачили после душа. Ее убедили надеть трусы, однако туфли и даже тапочки она категорически отвергла. Обхватив себя руками, она глазела на магазинчики с чарующе яркими вывесками и неумело пыталась насвистывать.

На площади возле церкви Сан-Джакомо-ди-Риальто, показавшейся по левую руку, Бисквитин отвлеклась на аромат свежего хлеба из пекарни.

– Я все еще хочу есть! – выкрикнула она.

– Знаю, милая, – сказала миссис Шанкунг, приобнимая девушку за талию. – Скоро поужинаем.

– Куда это вы смотрите, сквайр? – пробасила Бисквитин, когда две загорелые девчушки-школьницы, проходя мимо, покосились на нее и прыснули. – Дерьмо вам в челку, сучки! Так вас через голову! И я не обшилась, не ошиблась, не ушиблась. Так и знайте!

– Ш-ш-ш, дорогая!

– Клаудия?! – Перед Бисквитин вдруг возник мужчина.

Ей пришлось остановиться, остальным тоже.

Незнакомец был высокий, в костюме и темных очках, с черными, тронутыми сединой волосами. В руке – дипломат.

Мужчина снял очки и, прищурившись, сурово поглядел на Бисквитин.

– К добру ли эта встреча в ясный день? – надменно произнесла она. – Не стоит ли мне прочертить мерзавца?

Волнение в глазах собеседника сменила озадаченность.

– Это ты, Клаудия? – вновь спросил он. – Ты ведь сейчас должна быть… Эй, какого черта?

Его плотно обступили люди, которые, похоже, сопровождали эту девушку, на вид ему знакомую, но ведущую себя странно.

Мистер Клейст не стал дожидаться команды от мадам д’Ортолан. Он шагнул к мужчине в костюме со словами:

– Сэр, позвольте мне объяснить… – и с размаху ткнул ему пальцем в шею.

Задыхаясь и выпучив глаза, не в силах произнести ни слова, бедолага схватился за горло и отступил. Все произошло так быстро, что прохожие даже не заметили.

– Я вас догоню, – тихо сказал остальным мистер Клейст.

Он усадил мужчину, который со свистящими хрипами хватал ртом воздух, на тротуар, сам присел на корточки рядом. Мадам д’Ортолан сверкнула на помощника глазами, но он не мог бросить человека просто так: тот привлекал слишком много внимания. Мистер Клейст внушал себе, будто всего лишь хочет убедиться, что мужчина обезврежен и больше за ними не увяжется, хотя на самом деле желал одного: прекратить этот жуткий, надсадный хрип и облегчить бедолаге участь. Он ущипнул пострадавшего за шею, попытавшись разблокировать ему пережатую трахею. Тот оттолкнул его руку. Вокруг собирались зеваки, кто-то уже вызывал карабинеров. Мужчина на тротуаре издал ряд сдавленных, сосущих звуков.

Спеша вперед, Бисквитин обернулась:

– Будет больно, как пить дать. Дуб даю. Бежим!

– Золотце, – сказала миссис Шанкунг, – мы уже почти пришли. Еще немного.

– Когда, сэр? Ну что ж, сэр. Я скажу вам, когда: перемежду одеялтым соврабря и витринадцатым пилюля. Пасибки, располагашки, кивашки, удушашки. Охдетка, ох-детка, ох-клетка. Ох-детка-ох-клетка-ох. Терпессия. Плыть на спине? В этих туфлях? Ты что, листья с заборов подметал? Хватит! Устроил тут помойку, щукин сын!

– Как бы ее заткнуть? – шепнула мадам д’Ортолан профессору Лочелле, когда они взбегали по широким невысоким ступеням на мост Риальто.

– Ну-у… – протянул профессор.

– Так-так, мозговорчики в строю! – Голос Бисквитин прозвучал обиженно.

– Тише, милая, тише, – миссис Шанкунг похлопала девушку по руке и покосилась через плечо на мадам д’Ортолан.