Травяной венок. Том 2

– А как быть с Гаем Марием? – спросил молоденький Лициний. – Он может умереть, если мы тронем его.

Хохот, которым разразился Сулла, шокировал его.

– Гай Марий? Ты не смог бы убить его и жертвенным топором, мальчик! – Видя общую реакцию, Сулла совладал со своими эмоциями, прежде чем продолжать: – Не бойтесь, друзья, Гай Марий меньше чем два часа назад заверил меня, что мы виделись с ним не в последний раз. И я ему поверил. Поэтому мы возьмем его с собой. Думаю не будет недостатка в желающих нести его носилки.

– Мы все идем в Рим? – несмело спросил молодой Лициний.

Только теперь, взяв себя в руки, Сулла ощутил, как они все испуганы и потеряны; но они были благородными римлянами, а это значило, что они сомневаются во всем, взвешивают все в зависимости от своего положения. По справедливости ему следовало бы обращаться с ними нежно, как с новорожденными котятами.

– Нет, мы не все идем в Рим, – и в его голосе не было и следа деликатности. – Когда мы достигнем Карсеоли, ты, Марк Цецилий Корнут примешь командование над армией. Ты отведешь ее в лагерь возле Реаты. Гая Мария в Рим доставлю я вместе с его сыном в сопровождении пяти когорт почетного эскорта.

– Очень хорошо, Луций Корнелий, если ты хочешь, чтобы все было сделано так, я полагаю, так оно и будет сделано, – сказал Корнут.

От взгляда, брошенного на него этими странными светлыми глазами, ему вдруг показалось, что тысяча личинок шевелится между его челюстями.

– Ты не ошибся, Марк Цецилий, решив, что все должно быть сделано так, как я пожелал, – сказал Сулла мягко, ласковым голосом. – И если это не будет сделано в точности, как я этого пожелал, ты у меня пожелаешь, чтобы ты лучше никогда и не рождался! Это тебе ясно? Тогда двигайся.

Часть VI

Глава 1

Когда известия о поражении, нанесенном Луцием Цезарем Мутилу под Ацеррой, достигли Рима, настроение сенаторов ненадолго поднялось. В прокламации, обнародованной по этому поводу, говорилось, что римлянам нет больше необходимости носить sagum. Когда же пришло сообщение о том, что Луций Цезарь во второй раз потерпел поражение в теснине Мельфы, причем число потерь оказалось примерно равным вражеским потерям под Ацеррой, никто в сенате не решился отменить прежнюю прокламацию; это только подчеркнуло бы новое поражение.

– Все напрасно, – заявил Марк Эмилий, глава сената, тем немногим сенаторам, которые собрались обсудить этот вопрос. – Но мы стоим перед еще более серьезным фактом – мы проигрываем эту войну.

Филипп отсутствовал и не мог возразить. Не было также и Квинта Вария, все еще занятого преследованием за измену менее значительных личностей. Теперь, когда он избегал преследовать таких людей, как Антоний Оратор и глава сената Скавр, число жертв его специального суда росло.

Лишенный поддержки оппозиции, Скавр не захотел продолжать говорить и тяжело опустился на скамью. «Я слишком стар, – подумал он, – и как это Марий справляется на театре военных действий, будучи в том же возрасте, что и я?»

На этот вопрос он получил ответ в конце секстилия, когда прибыл курьер с сообщением сенату о том, что Гай Марий со своими войсками разбил Герия Асиния, уничтожив семь тысяч марруцинов, включая и самого Асиния. Но так глубока была подавленность в Риме, что никто не счел разумным праздновать победу, наоборот, в течение нескольких последующих дней город ждал вестей о равноценном поражении. И вот, несколько дней спустя, прибыл курьер и предстал перед сенатом, члены которого с каменными лицами, вытянувшись, приготовились выслушать дурные вести. Из консуларов пришел только Скавр.

«Гай Марий имеет честь сообщить сенату и народу Рима, что в этот день он и его армия нанесли сокрушительное поражение Квинту Поппедию Силону и его марсам. Пятнадцать тысяч марсов убиты и пять тысяч захвачены в плен.

Гай Марий хочет отметить неоценимые заслуги Луция Корнелия Суллы в этой победе и просит извинить его за то, что полный отчет о событиях он сделает только тогда, когда сможет сообщить сенату и народу Рима, что Альба Фуцения освобождена от осады. Да здравствует Рим!»

После первого прочтения никто не поверил. Шевеление пробежало по редким белым рядам, слишком неплотно занимавшим ярусы, чтобы иметь внушительный вид. Скавр прочитал письмо еще раз дрожащим голосом. И, наконец, раздались возгласы приветствия. В течение часа скандировал весь Рим. «Гай Марий сделал это! Гай Марий перевернул судьбы Рима! Гай Марий! Гай Марий!»