Треть жизни мы спим

Ужасно выглядишь, сказала бывшая, когда майора позвали из главного здания, постарел, да и эта больничная униформа тебя, прямо скажем, не красит. А ты совсем не изменилась, все так же хороша, и этот плащ а-ля одри хепберн тебе к лицу, знаешь, ты даже красивее, чем когда мы познакомились, страшно сказать, сколько лет назад это было. Расстегнув верхнюю пуговицу плаща, бывшая оголила шею и показала ему бусы из сушеных ягод, получила твой подарок, очень милый, я была растрогана, что ты меня не забываешь. Мне хотелось, чтобы и ты не забывала меня, знаешь, это же почти как смерть, когда ты есть, но в памяти людей тебя уже нет. Дорогой, после того, что ты натворил, тебя еще долго не забудут, ты не представляешь, какая была шумиха, да и до сих пор не утихла, так что не волнуйся, ты еще не умер, живее всех живых. Он знал, что от него нестерпимо несет мочой, он ходил теперь в больших подгузниках для взрослых, только такие были в интернате, и менял их нечасто, а мылся совсем редко, махнув на себя рукой, но теперь ему было неловко оттого, что бывшая жена, конечно же, чувствует этот запах и только делает вид, будто нет. Издали послышались голоса, шум, хлопанье дверей автомобилей, похоже, нагрянувшие в интернат гости собирались уезжать, и бывшая собралась идти, не хватало еще, чтобы кто-то пришел за ней и застал ее с бывшим мужем, который хоть и бывший, а все-таки муж, и долгие годы с ним бывшая была счастлива, и в браке, и, еще больше, после развода, так что не желала ему тюрьмы. У тебя наверняка ни гроша, вздохнула бывшая, и когда он покачал головой, конечно, ни гроша, как всегда, открыла кошелек, вытащила все наличные и, сунув их ему в карман куртки, спросила, можно ли ему выходить отсюда. Нет, нельзя, но раз в неделю одна из санитарок ездит в ближайшую деревню за покупками, до нее три часа на машине, и покупает все, что просят. Порывисто поцеловав его в заросшую щеку, бывшая собралась было идти, но вдруг остановилась, прости, милый, не хотела бы злорадствовать, но все же ты должен знать, к тому же об этом написали в газетах, и ты прочитаешь рано или поздно, а может, увидишь по телевизору, один из пациентов поликлиники, в которой ты делал биопсию, подал на врача в суд из-за перепутанных анализов. И что, пожал он плечами, бывает. Ему поставили аденому, а у него, как выяснилось, рак простаты, и теперь уже слишком запущенная стадия, так что лечение его ждет трудное, гораздо хуже, чем было у тебя. А я-то при чем, не понял он. Тот мужчина твой однофамилец, что неудивительное совпадение, когда носишь самую распространенную фамилию в стране, и есть подозрение, что именно с твоей биопсией перепутали его биопсию, но не бери в голову, что твою операцию сделали зря, отрезав тебе простату просто так, во-первых, это еще не доказано, а во-вторых, если это так, то значит, у тебя нет рака, нет и не было, и это хорошая новость, ни рецидива не будет, ни метастаз. И, уже обернувшись, бросила, я буду тебя навещать, хоть и не часто, все же не ближний свет, но ты не грусти, я с тобой, я всегда с тобой, любимый. Он еще долго смотрел, как бывшая идет, торопливо, но осторожно, чтобы не ступить в грязь, которая была здесь повсюду, и, ощущая, как вся жидкость из него выливается в подгузник, понимал, что ему даже и плакать нечем, оставалось только смотреть вслед бывшей и думать о перепутанных анализах, точнее, гадать, стоит ли об этом думать или лучше не надо.