Третье отделение на страже нравственности и благочиния. Жандармы в борьбе со взятками и пороком, 1826–1866 гг.

Конечно, полиция получала и более достоверные сведения. Например, сообщалось, со ссылкой на место и источник информации, что 2 августа 1860 г. в булочной на Литейной горничная почетного гражданина, фабриканта П. А. Битнера, рассказывала, что «Битнер сильно пьет и в нетрезвом виде возвращаясь домой заводит постоянно драку с женой. На прошлой неделе он приехал домой совершенно пьяный и начал жестоко бить жену, после чего она ночью же куда-то скрылась и по сие время не возвращалась»[471]. Если происшествие в семье фабриканта не заинтересовало политическую полицию, то конфликтная ситуация в семье государственного служащего — чиновника Военного министерства, статс-секретаря Булгакова, напротив, привлекла внимание. Материалы жандармского делопроизводства позволяют проследить «технологию» надзора.

Началось это разбирательство традиционно, с агентурного донесения. В анонимной записке, датированной 12 августа 1860 г., сообщалось, что накануне чиновник Булгаков сильно избил свою жену. Происшествие случилось около двух часов ночи, и, как доложил агент, слышались «ужасные женские крики, которые разбудили весь дом»[472]. По этому факту была начата проверка. Следствие шло окольными путями. Ничего конкретного выяснить не удавалось, но собранные слухи подтвердили непростой характер семейных отношений. Чиновник Третьего отделения докладывал руководству: «сделанные по сему предмету разведывания обнаружили только то, что госпожа Булгакова жила минувшим летом на даче в Павловске, где о ее нравственных правилах носились какие-то темные слухи, заставлявшие думать, что она имела там любовную интригу»

[473].

Косвенным подтверждением серьезного конфликта стал неожиданный отъезд в деревню супруги Булгакова. Этот отъезд «крайне удивил даже ближайшую ее прислугу», так как она «собралась в дорогу не более как в полторы […] сутки»[474]. Агенты продолжали интересоваться разговорами о случившемся. Был зафиксирован слух о том, что «статс-секретарь Булгаков высек свою жену за то, что он по возвращении из-за границы застал ее в связи с каким-то офицером и вслед за тем отправил ее в деревню»[475]

.

Одновременно обратили внимание и на личность Булгакова. Установили, что он «любит выпить и потому жестоко дерзок в обращении как с своими, так и казенными людьми, что он имеет связь с актрисою Барановскою или Барановою, недавно приехавшею из-за границы». Детали конфликта попытались установить по месту службы, но «о происшествии никому из чиновников провиантского и комиссариатского департаментов не известно»[476]. Чиновник полиции сообщал руководству Третьего отделения: «Сведения эти собраны самым осторожным образом» — и, видя явный интерес к продолжению исследования данного случая, прибавлял: «Я отправил одного расторопного агента в Павловск»[477].

Политическая полиция еще глубже завязает в этой семейной истории. И вот уже полицейский агент сообщал из Павловска: «Госпожа Булгакова вела нынешним летом весьма легкую жизнь, была постоянно окружена молодежью и находилась в преступной связи с гусаром Образцового полка, из австрийцев, Николичем. Слухи об этом достигли до ее мужа»[478]. К семейным неурядицам добавились и служебные. Якобы, вернувшись из-за границы, Булгаков узнал о назначении на его место другого чиновника и о явном нерасположении к себе императора. Агент продолжал повествование: «Все это его сильно взбесило. Он едет в Павловск к жене, застает у нее гусара Николича, которого выгоняет. Ее же начинает стегать нагайкой, а на другой день отправил ее в деревню»[479].

По всем правилам тайного сыска, агенты продолжали беседовать с прислугой, рассчитывая на какие-либо неосторожные проговорки. Но тщетно: «В доме же у них агент мог узнать только то, что госпожа Булгакова внезапно уехала в деревню, но о причине, побудившей ее к тому, люди ничего не говорят, вероятно, под страхом гнева самого Булгакова»[480]

.

Двенадцать дней работали несколько агентов и чиновников Третьего отделения для того, чтобы удовлетворить любопытство своего руководства и резюмировать следующее: «Обстановка летней жизни г-жи Булгаковой дает полную уверенность, что подобная сцена, как ее рассказывают, действительно была, тем более что Булгаков, как говорят, очень горяч и часто забывается»[481].

В подобных ситуациях, когда рушился семейный уклад, даже высшая полиция не могла помочь. Домашние неурядицы осложнялись материальными претензиями и связанными с ними тяжбами.

Любопытный пример такого спора представляет дело, начатое в 1859 г., «по жалобе жены надворного советника Марии Спицыной на мужа своего вступившего с нею в брак из видов корыстных».