Тревожный мозг. Как успокоить мысли, исцелить разум и вернуть контроль над собственной жизнью

Отчасти из-за того, что эмоциональные травмы так распространены и при этом влияют на разных людей по-разному, люди – и те, кто их лечит, – не всегда осознают, что их состояние вызвано травмой с маленькой буквы «т». Я помню пациентку, которой я одной из первых в своей практике сделал ОФЭКТ мозга. Я обследовал Робин, двадцатичетырехлетнюю женщину, которая жаловалась на тревогу и депрессию. Я спросил у Робин то же, что спрашиваю у всех своих пациентов: не подвергалась ли она физическому, сексуальному или эмоциональному насилию. Робин сказала, что с ней ничего такого не было. Однако ОФЭКТ ее мозга показало то, что мы называем «паттерн большого ромба» (чрезмерная активация в передней поясной коре, базальных ганглиях, таламусе и зонах правой височной доли)[44].

Показав Робин ее снимки, я сказал: «Мы часто наблюдаем такой паттерн у тех, кто подвергался насилию или перенес психологическую травму. Вы уверены, что с вами ничего подобного не случалось?» Робин ненадолго задумалась. В ответ она сказала: «Ну, когда мне было четыре, бывало, что мой старший брат Хэнк брал меня за ноги и вывешивал за окном нашей спальни на втором этаже, грозясь уронить. Это насилие?» «А как вы себя чувствовали, когда он так делал?» – спросил я Робин. «Я была в ужасе и думала, что сейчас умру», – ответила она.

Я узнал, что Хэнк, попавший в итоге в тюрьму за ограбление, проделывал это с Робин десятки раз. Судя по всему, ему доставляло неимоверное удовольствие то, как она приходит в ужас из-за своей беспомощности. Я сказал Робин, что сделанного Хэнком было более чем достаточно для того, чтобы нанести ей эмоциональную травму.

Джилл: заблокировать травму

Джилл, обратившаяся ко мне по поводу депрессии, тревоги и приступов паники, рассказала, что видела сон, в котором младенца смывали в туалет. Джилл поведала мне про этот сон в день, когда прошло ровно два года с прерывания ее первой и единственной беременности; позднее я узнал, что прерывание беременности нанесло Джилл огромную психологическую травму. До этого она ни разу не рассказывала мне о том аборте. В свое время это событие очень тревожило ее, но затем, на протяжении почти двух лет она практически не задумывалась о нем, как будто полностью закрыв своему сознанию доступ к этому воспоминанию.

После аборта оказалось, что у Джилл не было никого, кто помог бы ей пережить случившееся. Не было человека, с которым она чувствовала бы себя в безопасности. Благодаря сну Джилл мы начали изучать недостаток безопасности и защищенности, с которым она столкнулась в начале жизни. По сути, у нее была травма с большой буквы «Т»: прерывание беременности. Однако, судя по всему, полученные в детстве травмы с маленькой буквы «т», связанные с хаосом в семье и нехваткой родительского внимания, заложили основание для психологической травмы, вызванной прерыванием беременности.

Подавление или блокирование мыслей о происшествии – не единственная причина, по которой многие испытывают сложности с осознанием или озвучиванием своей психологической травмы. С практической точки зрения, психологическая травма, как с большой, так и с маленькой буквы «т», может сильно повлиять на способность мыслить и использовать речь, чтобы понять и внутренне переработать травматические события. Исследования показывают, что отвержение и насилие, пережитое в детстве, уменьшают у жертв количество серого вещества в областях мозга, связанных с самоконтролем. Мы не знаем, почему количество серого вещества снижается, но зато мы знаем, что стресс может убивать клетки в гиппокампе взрослого человека. Возможно, испытываемый ребенком недостаток безопасности повышает у него уровень гормонов стресса, что разрушительно влияет на его серое вещество. Как бы то ни было, выводы очевидны: насилие и отвержение, пережитые в раннем детстве, могут оказать пожизненное негативное влияние на мозг, на всю оставшуюся жизнь нарушив способность человека к саморегуляции.