Три Александра и Александра: портреты на фоне революции

«Приговоренного приводят куда назначено, палач-латыш становится рядом с револьвером и командует: «Поверни голову налево» либо «смотри налево», «глаза налево»… Приговоренный машинально повинуется, а латыш стреляет ему в ухо в упор – все кончено!

«К стенке»… «налево»… «в шапке и без вещей»… «ночное освобождение»… Нечего сказать, обогащается русский язык милостью товарищей-большевиков! Жаргон человекоуничтожения, – словно говорят между собою не люди, а черти и бешеные, саркастические мертвецы-вампиры, танцующие скелеты из «Плясок смерти». И это в стране, где еще так недавно прокляли смертную казнь Достоевский, Толстой и Короленко, где протесты против нее покрывали десятками тысяч подписей!»

Четыре года взаимных недоразумений с новой властью закончились вполне закономерно: в августе 1921 года, в том самом августе, когда умер Блок и был расстрелян Гумилёв, пятидесятидевятилетний Амфитеатров с семейством бежал из Петрограда через Финский залив на лодке в Финляндию, с чего мы начали свой рассказ о нём. Впоследствии жил в Италии, сотрудничал в эмигрантских изданиях по всему свету – в берлинских, парижских, пражских, варшавских, рижских, шанхайских газетах и журналах. Писал романы, очерки, мемуары… Как прежде. Только известность его постепенно затухала, вровень с затуханием политической энергии русской эмиграции. 26 февраля 1938 года, на семьдесят шестом году жизни бывший «Московский Фауст» скончался в Леванто.

Помимо бесконечных томов книг Александр Валентинович оставил миру и другое наследие, как мы полагаем, куда более ценное: талантливых детей. Из его многочисленного потомства известными стали: писатель и журналист Владимир Амфитеатров-Кадашев, композитор и дирижер Даниил Амфитеатров, музыканты Максим и Роман Амфитеатровы. Всё-таки сказалась здоровая поповская наследственность!

Невидимый за вьюгой

Александр Блок

I

В 1842 году на набережной Невы рядом со зданием Двенадцати коллегий – Императорского университета – появился небольшой дом в пять окон по фасаду, выстроенный в стиле петровского барокко. В нём была обустроена казённая квартира ректора, поэтому дом стали называть Ректорским флигелем. Тридцать четыре года спустя, осенью 1876 года, в просторной, светлой квартире поселился новоизбранный ректор университета Андрей Николаевич Бекетов, знаменитый профессор ботаники, со своим семейством: женой Елизаветой Григорьевной и четырьмя дочерьми – Екатериной, Софьей, Александрой и Марией. Милая девичья компания. Старшей дочери шёл двадцать второй год, младшей было всего четырнадцать. Причуднице Александре, Асе, самой резвой, непоседливой – шестнадцать.

В доме ректора – по знакомству или по делам – бывали многие. Как-то однажды прислуга отворила дверь красивому господину лет двадцати пяти в безукоризненном сюртуке, белоснежной сорочке со стоячим воротничком, при модном галстуке. Вьющиеся волосы над высоким лбом, усы и бородка, взгляд одновременно пристальный и туманный…

– Александр Львович Блок, приват-доцент, – представился молодой человек. – Дома ли его превосходительство?

Господин был препровождён в кабинет – он пришёл по какому-то служебно-учёному делу. Но прислуге, каковая обо всём догадывается лучше хозяев, показалось, что истинная цель визита иная. Очень уж тщательно был одет и причёсан молодой человек, и потом, замечены были взоры, дважды или трижды брошенные им в сторону дверей, ведущих в жилые комнаты ректорской квартиры. Любопытство горничной было удовлетворено, когда посетитель в сопровождении учтивого хозяина вышел из кабинета в прихожую. Заветные двери распахнулись, и оттуда выпорхнула прелестная барышня в светлом домашнем платье и с лентами в лёгких чарующих волосах. Увидев незнакомого мужчину, остановилась.

– Асенька, познакомься. – Добрые глаза Андрея Николаевича Бекетова заискрились любовью при появлении дочери, и в обширной бороде обозначилась улыбка. – Это господин Блок, Александр Львович, очень милый и талантливый молодой человек.

– Мы, кажется, уже знакомы с Александрой Андреевной, – произнёс приват-доцент приятным глуховатым голосом. – Виделись на вечере у Озерецких.

– Ах, ну вот и прекрасно, вот и прекрасно. Прошу вас, mon chèr[10], бывать и у нас. У нас ведь весело, не правда ли, Асенька? И молодёжи много. Да вот, хоть бы в ближайшую субботу…

Так или примерно так состоялось знакомство Александра Львовича Блока с семейством Бекетовых.