Три Александра и Александра: портреты на фоне революции

Да потому, что, подобно сотням и тысячам «передовых», «прогрессивных» русских интеллигентов, продал душу свою… Даже не Диаволу, а мелким бесам успеха, материального благополучия, душевного комфорта. Он писал не то, во что верил, и не то, что есть на самом деле, а то, что хотел найти в книге тогдашний атеистически настроенный читатель. И в этом стремлении угождать спросу он тоже вполне наш современник. А ведь в Новом Завете сказано: Диавол есть лжец и отец лжи. Всё, что от него исходит, есть обман. Кстати, любопытно, что Амфитеатров в своей книге старается не упоминать о Новом Завете (за исключением только Апокалипсиса, который в повествовании о Сатане никак уж ни обойти, ни объехать). На евангельские тексты он ссылается только дважды или трижды на протяжении всего своего трактата.

VI

Не книжно-типографский – настоящий дьявол явил миру своё дыхание.

28 июня 1914 года в знакомом Амфитеатрову городе Сараево полыхнуло пламя из револьверного ствола: осьмнадцатилетний Гаврила Принцип дважды пальнул в эрцгерцо га Фердинанда. И мир человеческий полетел кувырком в бездну.

Италия ещё грелась в последних лучах мирной жизни, а Россия вступила в самоубийственную войну.

Амфитеатрову, жительствующему в Леванто, не грозил призыв на фронт, хотя возможность депортации не исключалась: неизвестно было, на чьей стороне вступит Италия в войну. Во всяком случае, Александр Валентинович встретил новую ситуацию патриотично. Война его взбодрила и даже понравилась ему. Людям вообще нравится романтически расписанная личина дьявола – покуда за ней не покажется зловонный хвост.

Из письма Амфитеатрова Горькому 11 августа 1914 года: «Дух бодр до чрезвычайности, и даже так скажу: никогда не был бодрее. Очень гнусная вещь война, но есть в ней хорошая сторона: уж очень она разоблачает зоологического человека во всей его первобытной прелести, а я, как Вы знаете, поучительное зрелище это весьма обожаю, ибо оно единственное вечное, а остальное все в человеке – “что позолочено, сотрется, свиная кожа остается”[9]».

Интересное высказывание. Оно начинается со слов Христа, произнесённых Им в Гефсиманском саду перед началом крестного пути, а заканчивается обожествлением свиной кожи. «Дух бодр, плоть же немощна». Война – изничтожение духа и торжество разлагающейся плоти. Амфитеатрова радует этот апофеоз деградации; он «зоологического человека» прямо-таки обожает

– ставит на место Бога. Хорошо было так писать близ тёплых берегов Лигурийских, находясь в довольстве и покое, под защитой благоустроенного, вполне буржуазного государства. Пройдёт всего лишь года три-четыре, и располневший на итальянских пажитях Александр Валентинович встретится с «зоологическим человеком» лицом к лицу, и случится это не в игрушечном Леванто, а в России, которая шутить не любит.

Но это в будущем, а будущего не может знать никто. Тогда, в августе 1914 года, всеобщим идолом сделался воинствующий патриотизм. Амфитеатров, умеющий всегда быть, как сейчас говорят, «в тренде», сразу же ринулся под патриотические знамёна. В том же письме Горькому, лицу влиятельному в российской прессе, Московский Фауст возглашает: «Никогда, даже во время революции, не чувствовалась так ярко и страстно связь с Россией, потребность действовать и мучительность бездействия. <…> Надо драться с чёртовыми немцами! <…> Надо дать свободу национальному инстинкту и превратить его в сознательность». Лучше всего превратить национальный инстинкт в сознательность удастся в недалёком будущем именно немцам, вдохновляемым гением Гитлера, но Амфитеатров и об этом пока ещё не знает.

Мировая война тем временем требовала всё новых патетических газетно-журнальных голосов. Амфитеатров избрал (как он сам писал впоследствии) «яро-патриотическую позицию, и в качестве корреспондента «Русского слова» в Риме горячо отстаивал русское дело». Печатался не только «Русском слове», но и в «Петербургском листке», «Огоньке», «Ниве». Но с каждым месяцем войны всё острее чувствовал: за границей ему делать нечего, там своих военных забот хватает. Двигаясь в патриотическом тренде, надобно возвращаться в Россию.

Летом 1916 года в Петрограде, в наэлектризованном пространстве между Таврическим дворцом, Министерством внутренних дел (Фонтанка, 16) и конторами финансово-промышленных учреждений родился проект газеты, долженствовавшей объединить либеральные и проправительственные силы на почве боевого патриотизма. Верховным покровителем проекта сделался Александр Дмитриевич Протопопов, на то время – депутат и товарищ председателя Государственной думы, в ближайшем будущем – министр внутренних дел Российской империи (как окажется – последний). Предложения участвовать в этом начинании получили многие видные журналисты и писатели, в том числе и Амфитеатров. Ему это предложение понравилось. В конце 1916 года он приехал в Петроград и с головой окунулся в бурные журналистские волны.