Три меча

Даос сказал: «Владеет тот, кто холодит и греет,

Тело твоё, царь наш, скопленье формы во Вселенной.

Ты даже жизнью своей в вечности владеть не можешь,

Ибо она есть Неба и Земли соединенье,

Ты в мире – как остатки сброшенной змеиной кожи,

И род твой – как во Вселенной случайное скопленье.

Поэтому ты сам идёшь туда, куда не знаешь,

Стоишь, не зная, почему, иль ешь, не зная, что-то,

Вселенной силу воздуха тепла не понимаешь,

Как можешь ты владеть чем-то, иль обрести чего-то»!?

27. Еда и война

(согласно размышлениям Чжуанцзы)

С царём Воинственным мудрец Сюй повидался дважды,

Второй раз мудреца царь пригласил на угощенье:

– "Давно в горах живёте вы, питаетесь неважно,

Каштаны, лук, порей в еде – всё ваше утешенье.

Но ныне вы состарились, получше б вам питаться,

Попробуйте вино и мясо, вас я угощаю".

– "Мой государь, я в нищете привык уж оставаться,

И тем, чем я в горах питаюсь, лучшего не знаю.

Родясь презренным, царских яств не пробовал ни разу,

Но вряд ли нужное мне на столе вашем найдётся,

Средь вкусных яств всех, собранных по вашему приказу,

Но, государь мой, скоро утешать мне вас придётся."

Царь удивился: "Утешать? О чём вы говорите?

Ведь утешенья только от меня ждут повсеместно."

– " Мой царь, – сказал мудрец, – но заболеть вы ж не хотите,

Придётся утешать мне вас духовно и телесно.

Дарами неба и земли все могут накормиться,

Нельзя считать всех лучшими лишь только власть имущих,

Также нельзя и худшими считать внизу живущих,

Но разум этим ваш не может удовлетвориться.

Народ весь царства целого трудом, вы, утруждая,

Изведать всё и необъятное объять стремитесь,

Уста и обонянья, слух и зренье услаждая,

Но от распутства и излишества уже томитесь.

Поэтому, мой государь, я вас и утешаю,

Болезни от распутства и излишеств возникают,

Всё исключите, что здоровью вашему мешает.

Ведь разум гармоничен, это он не принимает."

Царь молвил: "Я давно хотел здесь с вами повидаться,

И вижу, что слова ваши внимания достойны,

К тому же в жизни я б желал спокойным оставаться,

Мне хочется любить народ и прекратить все войны".

– "Нельзя все войны прекратить, ведь это б означало

Создать предлог для новых войн, – сказал мудрец в раздумье, -

В любви правителя к народу – гибели начало.

Если начнёте с этого, то было бы безумьем.

Во имя справедливости ведь войн всех прекращенье –

Ничто иное, как красивые слова, и только,

Таких красивых слов, как "зло орудий", в мире столько,

Что с ними можно совершать любые преступленья.

В своём стремленье к справедливости и милосердью,

Вы только приближаться будете всё к лицемерью,

Не лучше ль приложенье найти вашему усердью

К тому, что может стать для ближних к искренности дверью.

Ведь форма форму создаёт, неся с ней завершенье,

Конечно, завершение приносит всем заслуги,

Не вызовут ль войну извне такие измененья?

Без войн, не потеряют навыки ль сражаться слуги?

Но если царь откажется от всех приобретений,

И побеждать других своим оружьем перестанет,

Добьётся мира он не только лишь своим веленьем,

Все расхотят сражаться, и мир сам собой настанет.

А люди, отвечая своей собственной природе,

Убийства прекратят, все грабежи и все насилья,

Тогда укоренится миролюбие в народе,

И войны прекращать уж не нужны будут усилья".

28. Фехтование

(согласно размышлениям Чжуанцзы)

Когда царь Чжао Прекрасный (1) к фехтованью пристрастился,

То во дворце его три тысячи бойцов гостили.

И днём и ночью кто-то постоянно в залах бился,

А после поединков всегда мёртвых выносили.

За год с десяток сотен ранили и убивали,

Страсть к фехтованью государя стала ненасытной.

Прошло три года, деньги из казны всё утекали,

Царство беднело, все соседи плели козни скрытно.

Наследник Опечаленный (1) собрал придворных вместе,

Чтоб подсказали, как отца от страсти той отвадить,

Чтобы царю напомнили о долге и о чести.

Ему сказали, что Чжуанцзы мог б всё это уладить.

Наследник к Чжуанцзы посланцев с золотом направил,

К нему приехав, Чжуанцзы от денег отказался.

Сказав, что сделает всё так, чтоб страсть ту царь оставил,

Три дня подумав, за осуществленье дела взялся.

Однако, сын, зная отца, всё ж выразил сомненье:

– "Отец лишь принимает тех, чья речь косноязычна,

Чей вид сердит, и меч чей вызывает восхищенье,

А ваше платье мудреца для боя не практично."

Тогда мудрец для поединка в форму облачился,

С наследником отправился к царю на состязанье,

И не спеша вошёл в зал, но царю не поклонился.

Царь, обнажив клинок, на гостя обратил вниманье.

– "Ты если обучить чему-либо меня желаешь,

То покажи сперва наследнику своё уменье, -

Сказал царь, – если ты каким-то знаньем обладаешь,

То поделись со мной и получишь вознагражденье.

Надеюсь, управлять мечом искусно ты умеешь,

Тогда можешь просить вознаграждения любого".

– "Боюсь, царь, – гость ответил, – меня ты не одолеешь,

В бою не оставляю я не одного живого".

– "Так значит, в Поднебесной, – царь вскричал, – тебе нет равных!

Как удалось тебе стать совершенным в мире этом?

И ты – один средь фехтовальщиков всех, достославных,

Способен побеждать, но поделись со мной секретом".

– "Как хорошо бы было мне с кем-либо состязаться,

Фехтуя, преимущество в схватке любой давая,