Тридевять земель

По окончании гимназии они разъехались – Сергей Леонидович в Казань, а Петя на историко-филологический факультет Московского университета. Всё у него шло превосходно, пока в один прекрасный день он не был арестован за помощь рабочим в печатании революционной литературы в казённой типографии в Малом Кисловском переулке. Потом агитацию развозили по московским вокзалам для отправки в университеты. К счастью для Пети, обвинение установлено не было, и дело передали на рассмотрение Особого совещания при министерстве внутренних дел. Петя не без оснований ожидал ссылки, но дали ему пять лет гласного надзора с проживанием в родительском имении с подпиской о невыезде из пределов Рязанской губернии.

* * *

Приехав на следующий день в Троицкое, Сергей Леонидович помянул свою Соловьёвку как скрипучую пролётку в сравнении с лакированной каретой. Соловьёвка была проста. В Троицком жизнь была поставлена совсем на другую ногу. Деревня утопала в разлапистых осокорях. Дома были добротные, многие сложены из кирпича и крыты тёсом. Господский дом – старый, большой, свежепокрашенный жёлтой охрой, с просторным балконом и белыми колоннами стоял на возвышенности прочно, неколебимо, точно ещё до «Положения». К дому вела дорога – «прешпект», обсаженная липами длинная аллея.

Троицкое в уезде славилось. Дед Петин ещё чудил по-старосветски: с властями знаться не желал, полиция к нему на двор не смела и носа показать – для всех непрошенных гостей держал он на цепях двух медведей и шесть охотничьих собак. Когда лакеи докладывали барину, что к главным воротам подъехал становой или исправник, отставной генерал-майор выпускал на двор по-особенному обученных собак: человека они не кусали, зато платье на нем рвали в клочья и пугали чуть не до смерти.

– Зрелище бедствий народных, – весело процитировал Петя, раскрывая объятия, – невыносимо, мой друг. Счастье умов благородных видеть довольство вокруг.

– От ликующих, праздно болтающих, – нашёлся Сергей Леонидович. – Вы руки в крови обагряете.

– А как же иначе? – жестко сказал Петя. – Они-то что с нами делают?

– Ну, одно зло рождает два новых, – отмахнулся устало Сергей Леонидович. – Так это просто, что говорить-то даже неудобно.

– Э, – резал воздух рукой Петя, – всё не то. Пойми ты: мы имеем дело с грубой, тупой силой. Её не разжалобить, не покорить. Она чужда благородства и всяких твоих высших соображений. Сила, которая понимает только другую силу.

– Знаю наперед, всё то, что ты мне скажешь, – досадливо поморщился Сергей Леонидович. – О том, как Христос выгнал торгующих в храме. Да и о том, что Христос, уча любви к ближнему и всепрощению, дал понять ученикам, что много ещё крови будет пролито до осуществления Царствия Божьего. Да, пожалуй, припомнишь то место из Матфея, где он прямо сказал: «Когда же услышите о войнах и смятениях, не ужасайтесь, ибо всему надлежит быть прежде".

– Ошибка непротивленцев злу, – возразил Петя, – состоит в том, что личным поучениям Христа они стараются придать характер общественный.

– Но общество и состоит как раз из личностей.

– Ну, – улыбнулся Петя, – что это я? Твоя личность известна. Ты, помнится, зайца убить не сумел.

– А, – рассмеялся тоже Сергей Леонидович, – помнишь. Только ведь не не сумел, а не посмел.

– Ничего, есть захочешь – убьёшь, – с какой-то пугающей уверенной злобой произнёс Петя.

– А я вот уже год в деревне и, знаешь, как на духу, не вижу я тут этой некрасовской тоски. И не верю я, что правда на небо улетела.

– Ну и что сделало ваше земство? – интересовался Петя с иронией, которая выводила из себя уравновешенного Сергея Леонидовича, ибо достижения были. Первым успешным его делом было подновление моста через речку Ягодновку, соединявшего Ягодное с Соловьёвкой. На сентябрьском собрании ему удалось провести смету, нанять тамбовскую артель, и ещё до первопутка мост был готов. Чего и скрывать, Сергей Леонидович чрезвычайно гордился этим, но сказал совсем иное.

– Да, если и раньше администрация противодействовала земским учреждениям, то она себе это позволяла урывками и исподтишка, а теперь она действует открыто и как бы во исполнение служебного долга.

– Но это же война самая настоящая!

– Это не война, а борьба, – возражал Сергей Леонидович, – и притом бескровная. В вашей войне победителей не будет, а в нашей борьбе победим, безусловно, мы. Да, это правда, что на десять наших отношений Министерство отвечает отказом, а то и вовсе ничего не отвечает. Но шаг за шагом мы движемся вперед. Где нет самоуправления, там всегда права человека останутся под угрозой, а человеческое достоинство будет попрано.

– Земская деятельность, во всех своих фазисах и видах, представляла и представляет множество пробелов, множество погрешностей – и это не могло быть иначе по причине крайне несовершенной организации земских учреждений. Вы шаг за шагом, а жизнь бежит саженными скачками. Вы как улитка, а жизнь как пантера.

Сергей Леонидович не соглашался: