Тридевять земель

– Куда же положить? – пробормотал доктор, растерянно стоя посреди комнаты с грудой этих бумаг в руках. – Ах, совершенно не хватает места!

Обе комнаты, которые отдавала доктору мещанка Рахманина, были буквально набиты разнообразными старинными предметами.

– А у меня радость! Вот, сегодня получил. – Он протянул Сергею Леонидовичу письмо.

"Милостивый государь

Гавриил Петрович! – прочитал Сергей Леонидович. – Рязанская учёная архивная Комиссия имеет честь уведомить, что в заседании 8 июня 1911 года Вы, милостивый государь, единогласно избраны в число членов-сотрудников Комиссии.

Товарищ председателя Ив. Проходцев".

Гаврила Петрович крикнул самовар и стал демонстрировать гостю предметы своей коллекции.

– Патриаршее Евангелие из церкви села Канино, перешло туда от князя Дадиана Мингрельского…

Осторожно перелистывая Евангелие, Сергей Леонидович, пропуская доктора, тащившего из соседней комнаты какие-то военные знамена, сделал шаг назад и натолкнулся на массивный деревянный столб.

– А это так называемый светец церковный, нечто вроде подсвечника, – пояснил Гаврила Петрович. – Вот сюда – видите? – вставлялась лучина вместо свечи. Кто теперь и помнит об этом?.. Личное знамя "Белого генерала", – продолжал перечислять свои сокровища Гаврила Петрович… – Он ведь наш, рязанский.

Сергей Леонидович был под впечатлением и только качал головой.

– А это уже турецкое знамя, взятое им под Плевной.

Коллекция Шахова поражала. Здесь были земельные планы уездов, выписки из писцовых книг, ржавые шпаги, несколько пистолетов эпохи 1812 года и даже средневековая кольчуга.

– А это откуда? – изумлённо спросил Сергей Леонидович, пробуя кольчугу на вес.

– От Лызловых, – сообщил доктор. – Вы представляете, какая древность?

– Вот люди-то были, – заметил Сергей Леонидович. – Этакую тяжесть на себе таскать. Да-с, "богатыри – не вы".

– Кстати, – осторожно проговорил доктор, – есть и у вас одна чрезвычайно интересная вещь.

– Неужели? – заинтересовался Сергей Леонидович.

– А карта залива Бока ди Катарро, венецианская гравюра, 1712 года.

Сергей Леонидович удивлённо поднял брови. Кабинет Павлуши всегда стоял под замком, кроме него и Гапы доступа туда быть никому не могло.

– Вы в недоумении, откуда мне известно? Да вот… когда брат-то ваш… Я тогда… Одним словом, я же тогда со следователем Мельчинским экспертизу делал. Осматривали все помещения.

Сергей Леонидович замешкался.

– Не примите за обиду, – как можно учтивее сказал он, – а с предметом этим я расстаться не готов. Это произведение иностранное, к вашей коллекции оно не подходит, а мне память.

– Помилуйте, да я и не настаиваю, – успокоил его доктор, но всё же немного расстроился отказом. – Что ж, я понимаю вас отлично: на такой вещи приятно остановить взгляд.

– Кстати и я вас спрошу уже, – спохватился Сергей Леонидович, услышав про экспертизу. – Не обнаружили ли вы тогда какой-либо записки? Мотивы брата мне, признаться, непонятны и до сих пор.

– Ничего, – отрицательно покачал головой доктор. – Сами мы все тут ничего не могли понять. Уж грешным делом думали, не женщина ли здесь замешана.

– Женщина? – с сомнением повторил Сергей Леонидович. – Кто его знает. – Он помолчал. – Возможно, какие-то денежные дела.

– Нет, – решительно возразил доктор. – Если б что-то было, с деньгами связанное, то уж непременно стало бы известно.

– Ну да что теперь гадать. Кто теперь скажет? – Давая понять, что этот вопрос себя исчерпал, он еще раз обвел глазами комнату, в которой они находились.

– Где же вы все это набрали?

– Хм, – усмехнулся Гаврила Петрович. – Да всё ведь езжу по помещикам, вот сейчас с князем Щетининым никак докончания не сведу. Архив у него беспримерный – да и чему удивляться – рюрикович. Акты есть рукописные семнадцатого еще столетия, а вот всё упрямится, не находит возможности передать их Комиссии хотя и во временное пользование, для копирования. Эдак дрожит над ними. Департаментом Герольдии некоторые переведены, но много осталось неразобранного. Да и у вас-то должно быть, – встрепенулся Гаврила Петрович.

– Право, не знаю, – искренне отвечал Сергей Леонидович. – Возможно, и есть что. Матушка-то знала, – вздохнул он. – Что же вы со всем этим богатством намереваетесь делать?

– Документы издаём по мере сил и средств, а для предметов материальной культуры я предполагаю создать музей.

– Музей? – присвистнул Сергей Леонидович.

– Здание нужно, а подходящего нет.

– Что же, управа денег не даёт?

– И управа не даёт, и дума Сапожковская не даёт, – сокрушённо выдохнул Гаврила Петрович. – Потом и персонал какой-никакой потребен. Сторожу платить. Да я их понять могу: какой там музей, баловство, когда по деревням хлеб с лебедой жуют.

Сергей Леонидович помрачнел.

– Да, – заметил он, – для меня это стало откровением. Оказывается, что мы страдаем хроническою болезнью – недоеданием.

Лицо доктора исказила страдальческая гримаса.

– Я вот врач, моё дело лечить, – сказал он. – Но приглядишься и понимаешь: не лечить надо его, а кормить.

Впрочем, разговор опять свернул на старину.