Тринадцать подвигов Шишкина

– Не теми тропками ты, милый мой, ходил! – насмешливо пропела Машенька Колпакиди. Шишкин намёк понял. Тут же ему поскучнело. Видимо, это отразилось на его лице.

– Братцы! Девочки и мальчики! – громко объявила Машенька. – А не пора ли нам пора? Завтра концертом собрались публику потрясти. Надо выспаться.

– А чё мы? – поднял лохматые брови ритм-гитарист Игорь. – Концерт? Да хоть сейчас! Наоборот, как раз винцом разогрелись…

– Маша говорит дело, – возразила Татьяна, прильнувшая к плечу Витьки Лямина, соло-гитариста. Поволока в её очах не оставляла никаких сомнений в обуревавших её чувствах и желании свалить с Витькой из компании. Но она скорбно посмотрела на Машеньку.

– Согласен, нам, жаворонкам, уже давно пора головёнку приклонить, – кивнул Женька Чащин, ударник «Плацебо».

Он слез с подлокотника кресла и направился к вешалке, следом освободил второй подлокотник и брутальный, как и положено бас-гитаристам, Артурчик Либерман.

– Мужики, мы где ночуем? На втором этаже? – спросил толпившихся у вешалки Макс.

– Да, где-то там нас определили. А ты что, с нами не отбываешь?

– Это я его притормозил, – сказал Шишкин-младший. – С полчаса осталось. «Хвост» допишем, и я Макса в лучшем виде доставлю, по нашей сельской темени блуждать не будет.

– А Машулю, как и обещала, я к себе на постой забираю, – сказала Татьяна. – Нечего даме на раскладушке с вами, мужиками, в домкультуровском неудобстве ютиться.

– Вот это по-нашему, по-чмаровски! – не удержался Шишкин-младший. – Ну что ж, до завтра. Спокойной всем ночи. Славно, братцы, посидели, спасибо.

Колпакиди-младшая глянула на него с усмешкой.

Неизвестно, как снаружи, но внутри Шишкин-младший покраснел – вспомнил, как сидел в осаде в собственной ванной. Он и Макса-то в ходе застолья попросил перегнать ему на бобину «Романтика» два имевшихся у ребят «бониэмовских» концерта, больше потому, чтобы затянуть время, чем «спрофилактировать» непредсказуемую Машеньку: а как бы ни осталась «по-соседски поболтать» – тет-а-тет. Выпроводи её потом!

Но пока ситуация по-прежнему выглядела непредсказуемой. Председательский терем через забор, так сказать, до тебя дошагать мне легко, лишь каких-то четыре шага. Выждет по-кошачьи да и нагрянет… Только и надежда вся на то, что Машка не осмелится будоражить приютившее её семейство среди ночи. Опять же, там волкодав во дворе.

Александр заварил чайку и вернулся в «залу». Продолжил с Максом неспешный разговор о новостях в рок-музыкальном мире, в городской студенческой тусовке. Поинтересовался в числе прочего, ставит ли что-то новенькое мединститутовский студенческий театр. Довелось как-то Александру посмотреть один спектакль – балаганчик-скоморошину – понравилось. Оригинально, с незатёртым юмором.

2

– Ты знаешь, – сказал Макс. – Летом я в Питере недельку побывал. Там сейчас все носятся с идеей создания рок-клуба. Ну, как на Западе практикуется. Те же «Beatles» так в Ливерпуле начинали, потом в Мюнхене прогремели. Питерская братва пока такие рок-н-рольные посиделки устраивают на квартирах или в подвальчике каком. И вот услышал я там одну забавную группу. «Звездочёты» называется. Лабают ребята средне, по инструменталу – ничего особенного, разве что помимо гитар и органа где-то трубу или тромбон с саксофоном подтягивают, но тоже – не ахти. Вокал, конечно, тоже никакой, мимо нот. Но вот песенки у них забавные.

Макс подтянул к себе объёмистую сумку, в которой к Шишкину «приехали» болгарская «Тамянка» и японский магнитофон, пошарил в боковом кармашке и выудил кассету. Как раз благополучно завершилась перезапись «бониэмовцев», и Макс, вставив кассету в «японца», зашуршал перемоткой.

– Я вот тебе сначала одну их вещицу проиграю. Когда её услышал, то как раз про наш институтский театрик и вспомнил. Мы же им на спектаклях иногда подыгрываем…

Нужное место было найдено, и из динамиков заскрипело вступление – некое такое тягучее «кантри», на фоне которого вскоре послышался мальчишеский голос:

Буря. Ночь. В кромешном мракезаунывный лай собаки.

Огороженный плетнёмдеревенский старый дом.Скрип кустов, спугнуты птицы,лет семнадцати девица,в красной шапке набекрень,бодро лезет на плетень.

Ритм ускорялся, солист с монотонного речитатива переходил на крик:

У плиты стоит старушка,

на плите пыхтит ватрушка.Звон стекла, на грудь нога:– Где от сейфа ключ, карга?– Нет ключа!– Ты лжёшь, плутовка!Небольшая потасовка,а потом удар ножом.Кровь из раны бьёт ключом!

Солист уже не просто кричал, а истошно орал под гитарные «запилы»: