Тринадцать подвигов Шишкина

Бабе Дусе Шишкин с радостью вернул «котлетную» кастрюлю и махровое полотенце, в которое ранее оная была укутана, что вызвало у бабы Жени плохо скрытый приступ ревности, окончательно убедивший Александра в реальности второй версии его дедуктивных размышлений, причём не в варианте сердобольности, а трезвого матримониального расчёта. Бабуси, как и предыдущие делегации, дотошно обследовали взглядами весь доступный глазам интерьер, поохали на забинтованную учительскую ногу и заверили Шишкина-младшего, что… к его бракосочетанию всё заживёт в лучшем виде. На том и раскланялись.

Потом в приливах посещений наступила удивительно продолжительная пауза, позволившая Шишкину перевести дух, облазить на коленках с мокрой тряпкой в руках пол на кухне и в «первой зале». Совершая это действо под «охи» и «ахи», Шишкин дал себе зарок сразу же по исцелению купить пару ковриков или хотя бы кусок дорожки на кухню, чтобы всех приходящих это наталкивало на мысль разуваться при входе.

Нога ныла, но острой боли не было. И это вселяло уверенность, что до районного рентгена дело не дойдёт…

– А я бы посоветовал это сделать в любом случае, – сурово сказал Ашурков. И скосил глаза на Клавочку, сидевшую на краешке стула в характерной для неё позе: столбик-тарбаган, тонкие ручки молитвенно прижаты к груди. Ни в жизнь не подумаешь, что эта «Дюймовочка» может по-начальственному орать, как она продемонстрировала в субботу у ДК.

Личико Клавочки искажало такое страдальческое выражение, словно это её настигла травма. И не банальный ушиб от колуна, а ужасные, множественные и теперь уже никогда не излечимые телесные повреждения обеих ходильных конечностей. Сострадания Клавочки заставляли Шишкина-младшего то и дело прислушиваться к ноющей стопе. В какой-то миг он даже представил себя надолго прикованным к инвалидной коляске. А выздоровление предполагало недолгий остаток жизни на костылях.

Быстро оформившийся дуэт Ашурков – Сумкина заявился к Шишкину уже в сумерках. Выслушивать очередные советы-наставления по поводу оптимального курса лечения, как и созерцать Клавочкино сопереживание, Александру быстро наскучило. Этого за день и без них наговорили и надемонстрировали. Но парочка сидела крепко. Брошенный было Шишкиным намёк на свою болезную усталость был проигнорирован, что его удивило и даже несколько обескуражило. Однако причина прояснилась довольно быстро. Гости то и дело бросали вроде как незаметные взгляды на тазик с хворостом. Нагуляли, видать, любвеобильные, аппетит!

Опять забурлил чайник. Но теперь уже Александр посвящал гостей-посетителей в таинства восточного чаепития, без зазрения совести используя полученные от Сергея Балдановича знания, правда, без «перевода с русского на русский». Ашурков – Сумкина восточные премудрости слушали с таким вниманием, что Александру хотелось выдать им по тетради для конспектирования.

Но так как более повышенный интерес парочка проявляла к хворосту, Шишкин мысленно объявил их притворщиками и чревоугодниками. М-да-с, иногда гости приходят так внезапно, что не успеваешь спрятать от них самое вкусное…

– Анекдот свежий слышали на школьную тему? – спросил Шишкин, чтобы как-то отвлечь парочку от тазика или хотя бы снизить скорость его опустошения.

– Какой? Давай! – промычал Ашурков, энергично работая челюстями и по-пылесосному втягивая в себя чай.

– Пацан в школьной столовой: «Мне три вторых». А повариха ему в ответ: «А корень из минус двух не хочешь?»

– Наши такого не скажут, – отрицательно мотнул головой Ашурков. – Они и понятия не имеют о таких высотах математики.

– Ты мне, Сергей Александрыч, одну бабушку напомнил.

– Что за бабушка? – бросил Ашурков, вытягивая из тазика самую здоровенную «хворостину».

– А ту, к которой внук пришёл с повязкой на ноге.

– Ой! – поставила чашку на стол Клавочка и с тревогой глянула на Александра. – У нас кто-то ещё покалечился?

– Да нет! – засмеялся Шишкин-младший. – Это тоже из анекдота. В общем, приходит внучок с повязкой на ноге, а бабушка, естественно, интересуется, что случилось. Внук ей и отвечает: «Голова у меня, бабуля, разболелась». – «А почему тогда повязка на ноге?» – спрашивает старушка. «Сползла, бабуль».

Две пары недоумённых глаз уставились на Александра. Коллега Ашурков даже что-то такое, от головы к ноге, сманипулировал руками, задумчиво перевёл взгляд на Клавочку, испуганно разглядывающую Александра, потом вернул взор в область тазика. Вытянув из него очередное, щедро обсыпанное сахарной пудрой лакомство, сказал:

– У нас в институте тоже были любители абстрактных анекдотов. Типа: летит по небу первая половинка крокодила. «Здравствуй, первая половинка крокодила!» – «Привет!» Летит по небу вторая половинка крокодила. «Здравствуй, вторая половинка крокодила!»… Ну и далее – соответственно… Чего в них смешного – не пойму.

Шишкин засмеялся.

– И впрямь, глупость какая-то… – сосредоточенно проговорила Клавочка, продолжая хрустеть хворостом.