Трое в лодке (не считая собаки)

None of us had heard it, that we could remember.	Никому из нас как будто не приходилось ее слышать.
The young men said it was the funniest song that had ever been written, and that, if we liked, they would get Herr Slossenn Boschen, whom they knew very well, to sing it.	Молодые люди сказали, что это самая смешная песня на свете и что, если угодно, они попросят герра Шлоссен-Бошена, с которым они хорошо знакомы, спеть ее.
They said it was so funny that, when Herr Slossenn Boschen had sung it once before the German Emperor, he (the German Emperor) had had to be carried off to bed.	Это такая смешная песня, что когда герр Шлоссен-Бошен спел ее германскому императору, его (германского императора) пришлось увести и уложить в постель.
They said nobody could sing it like Herr Slossenn Boschen; he was so intensely serious all through it that you might fancy he was reciting a tragedy, and that, of course, made it all the funnier.	Никто не может спеть эту песню так, как герр Шлоссен-Бошен, говорили они. Исполняя ее, герр Шлоссен-Бошен все время так глубоко серьезен, что может показаться, будто он играет трагедию, и от этого все становится еще смешнее.
They said he never once suggested by his tone or manner that he was singing anything funny-that would spoil it.	Он не показывает голосом или поведением, что поет что-то смешное, — это бы все испортило.
It was his air of seriousness, almost of pathos, that made it so irresistibly amusing.	Именно его серьезный, почти патетический тон и делает пение таким бесконечно забавным.
We said we yearned to hear it, that we wanted a good laugh; and they went downstairs, and fetched Herr Slossenn Boschen.	Мы заявили, что жаждем его услышать, что испытываем потребность в здоровом смехе. Молодые люди спустились вниз и привели герра Шлоссен-Бошена.
He appeared to be quite pleased to sing it, for he came up at once, and sat down to the piano without another word.	Он, по-видимому, был рад нам спеть, потому что пришел немедленно и, не говоря ни слова, сел за рояль.
"Oh, it will amuse you.	— Вот-то будет забава!
You will laugh," whispered the two young men, as they passed through the room, and took up an unobtrusive position behind the Professor's back.	Вы посмеетесь, — шепнули нам молодые люди, проходя через комнату, и скромно заняли места за спиной профессора.
Herr Slossenn Boschen accompanied himself.	Герр Шлоссен-Бошен аккомпанировал себе сам.
The prelude did not suggest a comic song exactly.	Вступление не предвещало особенно смешной песни.
It was a weird, soulful air. It quite made one's flesh creep; but we murmured to one another that it was the German method, and prepared to enjoy it.	Это была медленная, полная чувства мелодия, от которой по спине пробегал холодок. Но мы шепнули друг другу, что это немецкий способ смешить, и приготовились наслаждаться.
I don't understand German myself.	Сам я не понимаю по-немецки.
I learned it at school, but forgot every word of it two years after I had left, and have felt much better ever since.	Я изучал этот язык в школе, но забыл все до последнего слова через два года после ее окончания и с тех пор чувствую себя значительно лучше.
Still, I did not want the people there to guess my ignorance; so I hit upon what I thought to be rather a good idea.	Все же я не хотел обнаружить перед присутствующими свое невежество.