Трофей для дроу

Я видела, как принц побледнел. Он сжал свободную руку с такой силой, что брызнула кровь. Ему было больно, очень больно, но я ничем не могла помочь. Холмы потребовали с него плату за вход, и он должен заплатить.

Светлая магия окутала нас сияющим туманом. Я пила ее взахлеб, как молодое вино. Но что почувствовал Айренир, когда она наполнила его до отказа? Что чувствует человек, когда ему вместо крови вливают расплавленную магму? Я боялась, что он упадет, и молилась богам, чтобы этого не случилось.

В тот момент, когда он уже был готов с мучительным стоном рухнуть на колени, все прекратилось. И лес, и холм исчезли. Мы оказались в высоких и светлых чертогах. В самом сердце Эретуса.

Я пришла туда, откуда начался мой путь. После веков добровольного изгнания, пережив всех родных и весь свой народ, я вернулась туда, где однажды затеплилась искорка моей жизни.

Вернулась в свой дом…

Дом! Почему же так сжимается сердце от этого слова? Почему моя радость обернулась пронзительной болью? Почему на моих глазах слезы не счастья, а печали?

Я стояла, застыв соляным столбом, и безмолвно разглядывала алмазный пол, стены из горного хрусталя, расцвеченный солнечным светом высокий сводчатый потолок… Два хрустальных трона на возвышении, что казались немым укором.

Здесь все сияло и искрилось. Казалось, вот-вот откроются двери – и в зал хлынут толпы придворных. Войдут учтивые кавалеры, смущенно захихикают дамы, пряча за изящными веерами заалевшие лица… А потом затрубят герольды, и толпа замолчит, склонит головы перед своим королем.

Он войдет. Эсольмиран Тильнаминуэр. Последний король лунных эльфов. Такой же прекрасный и непостижимый, как камень Нуэд. Удивительно родной и близкий в своих белых с серебром одеждах, струящейся мантии и с венком из сарвейских роз на белокурых волосах. А рядом с ним прекраснейшая женщина королевства – его жена, его спутница, мать его детей. Королева Альмиранна…

Но этого никогда не случится.

Я понимала тщетность своих фантазий, но острая боль, пронзившая душу, не желала оставить меня в покое.

Мне захотелось упасть на гладкий холодный пол, кататься по нему с диким воем и рвать на себе волосы, в безумном крике срывая горло. Я бы билась в истерике, царапая ногтями лицо, оросила эти стены собственной кровью, а потом забилась бы в самый дальний угол, чтобы выть, выть, и выть – точно бешеное животное…

Понятное дело, я не сделала ничего из перечисленного. Лишь до боли закусила губу, не замечая, как зубы вонзаются в нежную плоть, как рвется кожа, а по подбородку стекает тонкая струйка крови, смешиваясь со слезами.

Королевы не устраивают истерик. Они сильные и хладнокровные…

Рядом раздался судорожный вздох, и тяжелое мужское тело рухнуло камнем у моих ног.

Это заставило меня оторвать взгляд от возвышения и посмотреть вниз.

Жестокая судорога заставила Айренира выгнуться под немыслимым углом. Его скрюченные пальцы пытались впиться в алмазный пол, но лишь скользнули по гладкой поверхности, оставляя красные разводы. Он захрипел, не в силах вдохнуть, на губах показалась кровавая пена.

Светлая магия его убивала. Та, которой здесь пронизан каждый миллиметр пространства. А еще его убивала моя боль, которую я, сама не заметив, выплеснула на него.

Несколько мгновений я в оцепенении смотрела, как он корчится в муках. Где-то на задворках сознания мелькнула отрешенная мысль: это я его убиваю. Я завлекла его сюда, чтобы свершить кровавую месть. Око за око, зуб за зуб.

А потом меня саму будто разорвало на части. Моя боль прошла через Айренира и вернулась назад, став в десять раз больше. И когда я это поняла, то закричала.

***

Упав на колени рядом с мужем, я молилась лишь о том, чтобы не опоздать.

Пока губы бессвязно шептали молитвы, руки жили своей жизнью, выполняя доведенные до автоматизма движения. Разорвать мундир и рубашку, оголить грудь. Левую ладонь положить на область сердца, правую – на горло. Отрезать доступ светлой энергии, перекрыть все каналы. Теперь осторожно, по капле, оттягиваем ее на себя. Вот так, не торопясь. Это все равно, что тянуть застрявшее в груди зазубренное лезвие: невозможно, но необходимо.

Едва я замкнула на себя ауру Айренира и отрезала доступ светлой энергии, его тело расслабилось и обмякло. Он потерял сознание. Что ж, так даже лучше. Пусть отдохнет.

Полчаса спустя, очистив ауру принца от чужеродной силы, я начала осторожно вливать в него те крохи тьмы, до которых смогла дотянуться.

Мало, слишком мало! Что же ты наделал, Даггерт?! Так стремился обезопасить себя от меня, что теперь твой сын и наследник угодил в расставленные тобою же сети.

Если бы не браслеты! Я чувствовала их недовольную пульсацию, когда пыталась дотянуться до тех тонких нитей темной энергии, что хоронились глубоко в толще земли под алмазным полом. Я собирала их по крупицам, но понимала, что мои усилия бесполезны. Слезы катились по лицу, но я не сдерживала рыданий. Я чувствовала, что теряю его навсегда.