Тройка мечей

Тирта снова ощутила тепло. Ее руки, такие мертвые и бесполезные – неужели они оживают? Ларец в ее руках вспыхнул. С другой стороны от нее встал Алон. Вторая троица, похоже, объединилась в одно целое, но и они образовали единство. Мальчик взмахнул рукой, словно бы что-то подзывая. С земли поднялась, по змеиному раскачиваясь взад-вперед, одна из кожаных веревок – раньше Тирта ее не замечала. Конец веревки устремился к руке Алона. Мальчик обмотал изрядный кусок вокруг раненого, окровавленного запястья, чтоб держалась надежнее, а потом приподнял незакрепленную часть и взмахнул ею.

Секира Урука и так была на виду. Йонан достал из ножен свой меч и, взявшись за рукоять обеими руками, коснулся острием земли. Но Крита словно бы не замечала всех этих приготовлений к схватке. Девушка извлекла из футляра исписанный символами пергамент, бросила футляр наземь, а пергамент принялась внимательно изучать. Губы ее шевелились, словно Крита произносила какие-то звуки, но вид у нее был озадаченный. Потом она стремительно подошла к Тирте и положила свиток на крышку ларца. А потом жрица вернулась к своим товарищам и вытянула пустую руку.

Вокруг нее взвихрился туман и уплотнился. И в руке Криты возник Призрачный меч – только вот Тирта готова была поклясться, что теперь клинок полностью материален, что это такая же прочная сталь, какую она множество раз видела в ножнах у воинов. Вдоль клинка вспыхнули руны; они то тускнели, то снова делались ярче, словно прорывались сюда из иного времени и пространства.

Мысли Тирты вновь вернулись к Великой, которая то ли присоединится к ним, то ли нет. Похоже, на ее активную помощь рассчитывать не приходилось. Они, конечно же, выбрались из запертой комнаты Ястребиного Утеса с ее помощью – но в результате сразу же попали в руки врагов. Или все это было частью некоего плана? Возможно, сами по себе они не представляли никакой ценности для этой Силы – ценна была лишь их служба. Возможно, их с Алоном нарочно передали в руки врагов, чтобы они могли очутиться здесь к этому моменту. Тирта была уверена, что ей нечего рассчитывать на заботу о ней самой – она была лишь средством для контроля вещи, зажатой в ее застывших руках.

Контроля? Почему ей на ум пришло именно это слово? Она никак не контролировала ни шкатулку, ни ее содержимое. Ей полагалось лишь хранить это. Однако же в ее видениях лорд и леди Ястребиного Утеса знали…

Тирта посмотрела на ларец. Тепло. Тепло усиливалось. Древний свиток свисал с крышки ларца и касался обеих ее рук, потому что Крита положила его туда развернутым. Тирта изо всех сил пыталась ухватить какую-то мысль, витающую на краю сознания и казавшуюся очень важной. Ястребы были хранителями. А она – Ястреб!

Но Великой здесь не было, разве что некая ее часть, обитающая в Крите, ныне вооруженной призрачным мечом, – но не в Тирте. То, что может быть сделано, что должно быть сделано, сделает лишь она, Тирта. И она начала действовать, невзирая на изломанное неподвижное тело. Если человек хоть чуть-чуть использует Силу, это укрепляет его Дар. Невозможно быть хранителем Силы и не измениться! Но Тирте остались лишь ее мысли.

Она представила себе ларец таким, каким он был в ее видении, – открытым, стоящим на высоком столе на равном расстоянии от лорда и леди. Что кладут посередине? Что нужно хранить? Открытый ларец. Быть может, она делает роковую ошибку, упускает что-то очень важное – но она будет участником битвы, а не неодушевленной добычей, за которую сражаются!

Их двое – лорд и леди. Быть может, чтобы завершить закономерность, нужны двое – мужчина и женщина? Природа держится на равновесии. Может, и колдовство тоже? Колдовство – так сокольник называл ее собственные робкие попытки воздействовать на неведомое. Однако теперь ему принадлежит оружие, которое этот владелец секиры из Эскора назвал оружием с именем, одним из Четырех.

Двое, чтобы воззвать. Алон?

Тирта не поднимала взгляда на стоящего рядом с нею мальчика. Она пыталась закрыться от собственного разума, от себя самой, от внешнего мира. Если они идут в битву, она ничем не может им помочь и даже, быть может, помешает. А значит, остается лишь испробовать этот способ.

Это было все равно что идти в темноте по незнакомым коридорам и переходам и не знать, куда нужно свернуть. Двое и открытый ларец…

– Нирел… – Имена, настоящие имена важны. Сокольник открыл свое имя Алону, но и она присутствовала при этом. А значит, хотел он того или нет, оно принадлежало и ей, даже если он и не подарил его напрямую. – Нирел. Нирел.

Трижды повторенный призыв исполнен Силы.

Тирта не смотрела и на него. Нужно ли произнести имя вслух, чтобы он услышал?

– Дай мне правую руку. – Теперь она говорила решительно, вкладывая в мысленные слова всю свою Силу.

Металлическая лапа – не человек. Ей нужно соприкосновение плоти, как это было на Ястребином Утесе с теми, от кого она произошла.