Тройка мечей

Детеныш тыкался носом в ее пальцы и жадно сосал их, время от времени останавливаясь, чтобы попищать и пожаловаться. Келси решительно повернулась спиной к домам и шатрам тех, кто не был уроженцем Долины, и направилась к утесу. Добравшись туда, она принялась звать кошку – не кис-киская, как было принято у нее дома, а мысленно. До этого момента ей и в голову не приходило попытаться сделать что-то подобное. Это оказалось не слишком трудно, представить себе дикую кошку с ее котятами и звать, удерживая в сознании, свою невольную компаньонку по приключениям. Келси не смогла бы описать словами, как она это делает.

Она заметила, что Йонан пошел за ней следом, но он держался немного поодаль, как будто боялся, как бы его присутствие не помешало поискам. Они перебрались через несколько каменных осыпей и перемахнули через ручей, пробивавшийся сквозь холмы в поисках пути к реке. Потом Келси остановилась, словно вкопанная.

Казалось, будто к ее пяти чувствам, сопутствовавшим ей всю жизнь, вдруг добавилось новое. Это не было ни обоняние, ни зрение, ни слух, но соприкосновение иного рода. Стоило девушке сосредоточиться на нем, и она увидела дикую кошку рядом с большим камнем, одним из тех, которые в древности были покрыты резьбой, а теперь дожди и ветер оставили от нее лишь едва заметные следы. Келси шагнула к кошке, но Быстроногая оскалилась и предупреждающе зарычала. Хоть Келси и везла ее вместе с котятами по пути в Долину, теперь Быстроногая объявляла, что то была лишь временная мера и впредь она не допустит подобных вольностей. Как там говорили за Воротами? Что дикую кошку не приручишь? Похоже, они были правы.

Келси не стала подходить ближе. Вместо этого девушка прижала укутанного котенка к бедру и, придерживаясь за древний камень, опустилась на колени у его подножия. Потом она положила сверток на землю перед собой и развернула ткань, открыв голодного, жалобно пищавшего котенка.

Свои мысли Келси старательно держала при себе. Если бы она и могла уговорить Быстроногую подойти и осмотреть чужака, она бы на это не решилась. Она слишком мало знала об этой своей новой Силе, чтобы предпринимать новые попытки.

Детеныш продолжал пищать. Быстроногая зарычала, взгляд сощуренных глаз метнулся к малышу. Медленно, дюйм за дюймом, словно бы к добыче, она двинулась вперед, припадая к земле; время от времени кошка замирала и смотрела на Келси. Девушка застыла в ожидании.

Быть может, детеныш унюхал запах, показавшийся ему знакомым, – он повернулся к кошке и запищал еще пронзительнее. Кошка прыгнула, и Келси вскинула руку, испугавшись, что вместо жизни ее эксперимент принесет котенку смерть.

Быстроногая присела над котенком размером с четверть ее самой. Ее язычок коснулся головы слепыша. Потом она попыталась схватить его за складку шкуры на загривке и отнести к себе, словно одного из своих котят. Эта задача оказалась почти что непосильной для нее. Пищащий детеныш волочился по земле, но потом они скрылись из виду за камнем, а Келси повернулась и увидела, что стоявший в отдалении Йонан внимательно наблюдает за ней.

– Думаю, она его примет, – сказала девушка. – Но вот выживет ли он, сказать невозможно.

Впервые на ее памяти по серьезному лицу юноши промелькнула тень. Тень, которая вполне могла быть заменой улыбке.

– Все будет хорошо, – уверенно произнес Йонан. – Здесь место жизни, а не смерти.

Келси подумала о том, сколько же она не знает о Долине, об этих людях, о том, что она должна узнать. Должна узнать? Мысли снова свернули в уже привычное русло. Все эти рассказы Трегарта о Воротах и о том, что через них можно пройти лишь в одну сторону, – насколько они соответствуют истине? Возможно, этого ей не откроют никакие расспросы. Но все, что можно узнать, она узнает.

– Ты не из народа Долины, – не спросила, заявила она. Здесь, в Долине было два полностью человекообразных народа, помимо крылатых, когтистых, копытных и чешуйчатых.

– Нет. – Йонан опустился рядом с ней, скрестив ноги. Скомканная ткань, в которой он принес котенка, так и лежала грудой между ними. – Я из народа Карстена. И еще из сулькарцев.

Он, должно быть, понял по ее лицу, что эти названия ничего ей не говорят, и разразился речью, длиннее которой она не слышала после того, как день назад Саймон Трегарт уехал.

– Мы с юга, из людей Древней расы. Ну, моя мать из них. И когда они изгнали нас за то, что мы – такие, как мы есть, мы перебрались в горное пограничье и стали биться против кольдеров и тех, кто принес смерть нашим родичам. А потом, когда колдуньи перевернули горы…

– Перевернули горы?! – перебила его Келси. Она многое могла принять, но перевернутых гор в этом списке не было.

– Все, кто правил в Эсткарпе, – продолжал Йонан, – объединили свои силы так, словно ими повелевал один человек, и обратили их против самой земли; горы рушились и вставали снова, и после этого граница сделалась неузнаваема.

Было очевидно, что он верит в каждое произнесенное им слово, каким бы невероятным ни было описываемое им деяние.