Трон из костей дракона. Том 2

«Печально известная потерянная книга…» Как Моргенес сумел узнать его тайну? Тиамак никому о ней не рассказывал; он хотел сделать сюрприз доктору, планируя навестить его следующей весной, когда собирался впервые двинуться на север от Пердруина. А теперь получалось, что Моргенес что-то знает о его призе – но почему он ничего не написал? Почему только намекал, говорил загадками и подсказывал, точно краб, осторожно вытаскивающий рыбью голову из одной из ловушек Тиамака?

Вранн поставил чашку с чаем и начал перемещаться по комнате с низким потолком, почти все время оставаясь на корточках. Горячий кислый ветер усилился, дом на высоких сваях начал слегка раскачиваться, и солома на крыше по-змеиному зашипела. Тиамак порылся в деревянной шкатулке в поисках сокровища, завернутого в листья и тщательно спрятанного под стопкой пергаментов, – он сам переписал «Совранские зелья целителей Вранна» и втайне считал это своей «великой работой». Когда он, наконец, нашел то, что искал, Тиамак достал пергамент и развернул, едва ли не в первый раз за последние две недели.

Когда он положил его рядом со своей расшифровкой сообщения Моргенеса, его поразил контраст между ними. Предложения в послании доктора были тщательно выведены чернилами из черного корня на дешевом пергаменте, ставшем таким тонким, что, если поднести к нему горящую свечу на расстояние ширины ладони, он мог мгновенно вспыхнуть. А в другом труде, главной ценности Тиамака, написанном на куске плотно натянутой кожи или шкуры, красновато-коричневые слова, словно безумные, разбегались по странице, как будто автор работал, сидя верхом, или во время землетрясения.

Этот последний пергамент был жемчужиной коллекции Тиамака – по правде говоря, если он правильно определил его происхождение, мог стать самым ценным предметом любой коллекции. Тиамак нашел его в огромной груде старых пергаментов у торговца в Кванитупуле, которые тот продавал для тренировки в письме. Торговец не знал, кому принадлежала коробка с бумагами, он приобрел ее вслепую где-то в Наббане. Опасаясь, что удача ему изменит, Тиамак не стал больше задавать вопросов, а сразу купил коробку вместе с другими старыми пергаментами, заплатив за них одну блестящую монетку – наббанайскую кини.

Он снова посмотрел на пергамент – хотя читал его больше раз, чем послание Моргенеса, если такое вообще было возможно, – и в первую очередь верхнюю его часть, которая пострадала значительно меньше и заканчивалась буквами «…АРДЕНВИРД».

Неужели к нему попала знаменитая пропавшая книга Ниссеса «Дю Сварденвирд»? И как мог Моргенес об этом узнать? Тиамак еще никому не рассказывал о своей счастливой находке.

Под заголовком шли северные руны, в некоторых местах размазанные, в других часть знаков рассыпалась в ржавую пыль, но в целом они оставались вполне разборчивыми и были написаны на архаическом наббанайском языке, который использовали пять столетий назад.

«…Приведи из Скалистого сада НуанниТого, кто ослеплен, но видит все.

Найди Клинок, что подарит РозуУ подножия великого Дерева риммеров.Найди Призыв, громкий Голос которогоНазовет имя того, кто его произнесНа Корабле в самом Мелком море,

Когда Клинок, Призыв и ЧеловекВстанут у Принца правой Руки,И тогда Узник снова обретет Свободу…»

Под странным стихотворением стояла подпись крупными неровными рунами: «НИССЕС».

И, хотя Тиамак очень долго смотрел на страницу, вдохновение оставалось все еще вне его досягаемости. Наконец, вздохнув, он завернул древний свиток в листья и убрал в деревянный ящик.

Так чего же хотел от него Моргенес? Чтобы он отправился в Хейхолт и отдал пергамент ему? Или его следует отнести кому-то из других мудрых – женщине-ведьме Джелой, толстому Укекуку в Иканук или человеку, живущему в Наббане? Возможно, разумнее всего дождаться нового послания Моргенеса вместо того, чтобы действовать поспешно, без полного понимания того, что происходит. В конечном счете, учитывая новости, которыми с ним поделился Миддастри, до того момента, когда реализуются опасения Моргенеса, еще много времени, и вполне можно отложить решение до следующего письма доктора.

«Время и терпение, – посоветовал себе Тиамак, – время и терпение».

За окнами под суровыми порывами ветра застонали ветви кипариса.

♕

Дверь комнаты распахнулась. Санфугол и леди Воршева вскочили на ноги, чувствуя себя виноватыми, словно их поймали за непристойным занятием, хотя они находились в разных концах покоев. Пока оба широко раскрытыми глазами смотрели на вошедшего, лютня менестреля, прислоненная к стулу, поехала и упала ему на ноги. Он поспешно подхватил ее и прижал к груди, словно пострадавшего ребенка.

– Проклятье, Воршева, что ты наделала?! – вскричал Джошуа.