Трон Знания. Книга 4 (СИ)

— Ничего не понимаю… Он предложил мне стать его женой и ни разу со мной не увиделся. Неужели всё дело в проклятых рисунках?

— Не только.

Галисия свела брови:

— Малика, признайся: вы с ним близки?

— В смысле — как мужчина и женщина?

— Да, в этом смысле.

Малика придвинулась к Галисии и прошептала:

— Я открою вам страшную тайну. Пообещайте, что никому не расскажете.

— Обещаю.

— Меня не интересуют мужчины. Меня волнуют женщины.

Галисия вытаращила глаза:

— Честно?

— Я прикипела к вам душой и сердцем. И ничего не могу с этим поделать.

Преувеличение, конечно. Но в нём был скрыт кусочек правды. В истории с дворянкой не стояла точка, и это не давало Малике покоя. Она представляла, как Галисию грубо выпроваживают из дворца, как работники посольства задают ей каверзные вопросы и прячут улыбки, слушая рассказ о несостоявшемся замужестве. Перед внутренним взором возникала мрачная каюта корабля, железная кровать, прикреплённая к полу или стене, и поясок халата, затянутый петлёй на гнутой спинке. Малика убеждала себя, что Галисия намного сильнее, чем кажется. Отгоняла нарисованную воображением картину, и тогда в ушах звучал всплеск воды и раздавались крики: «Человек за бортом!»

Галисия разочарованно выдохнула:

— Да ну тебя…

— Мне противна сама мысль, что какой-то мужчина будет вдавливать меня в перину и сипеть мне в ухо, — сказала Малика, скорчив наигранно-брезгливую гримасу.

Украдкой посмотрела на Галисию. Вроде бы фраза прозвучала убедительно. Наверное, потому что была близка к правде. Воспоминания о сцене с Иштаром в храме Джурии вызывали неприятную дрожь в теле, а от воспоминаний о Жердяе с его липкой и вонючей «конечностью» горло сжималось в рвотном спазме.

— Тогда что вас связывает? — спросила Галисия.

Вопрос поставил в тупик. Действительно, что их связывает? Нет ни общих интересов, ни общих целей, ни общих знакомых, кроме Хёска. Если завести разговор о государственных делах, Иштар вряд ли его поддержит. Малика боялась спрашивать его о детстве и юности — а вдруг он расскажет правду? Не спрашивала о будущем, догадываясь, что планы Иштара ей не понравятся.

— Ничего. Если бы не сезон штормов, я была бы уже дома.

Галисию такой ответ не устроил.

— После паломничества вы ни разу не виделись?

С языка чуть не сорвалось: «Лучше бы не виделись». Малика успела проглотить первые слова и озвучила последнее:

— Виделись.

— Если людей ничего не связывает, зачем им встречаться? — не успокаивалась Галисия.

Сказать бы ей, что двум сущностям с противоположными зарядами не нужен повод, чтобы столкнуться лбами — так не поймёт же.

— Ему нравится меня дрессировать.

— Что? — улыбнулась Галисия.

— Я гадкая зверушка, которая вечно чем-то недовольна.

— Для гадкой зверушки ты слишком хорошо выглядишь. Красивое платье. Пахнешь розами.

Иштар не изменял своей привычке: через каждые три дня служанки украшали спальню Малики свежими цветами. Вчера принесли бордовые розы. Цветы издавали такой насыщенный аромат, что пришлось на ночь открыть двери в коридор, чтобы создать иллюзию сквозняка. Но одежда всё равно вобрала в себя запах.

— Браслет он подарил?

Малика поправила на запястье платиновый браслет с изумрудами:

— Он.

Галисия откинулась на подушку и принялась наматывать на палец белокурый локон:

— У моего вечно недовольного отца был приятель. Богатый, молодой, весёлый. И тут он проигрывается в карты. Серьёзно проигрывается. От него уходит жена. В пьяной драке ему уродуют лицо и ломают ноги. В конце концов, он перебирается жить в меблированную комнатушку на окраине Градмира. И вдруг мой отец зачастил к нему в гости. Ты бы видела, каким он возвращался! Не отец, а птица счастья. Однажды он запел в ванной. Мы с мамой жутко перепугались. Думали, умом тронулся. А как-то он потрепал меня за щёку и сказал: «Галисия, детка, обязательно обзаведись подругой-неудачницей. На душе становится легче, когда кому-то хуже, чем тебе».

— Вы это к чему?

— Теперь у тебя есть подруга-неудачница. Приходи ко мне чаще, и Иштару не надо будет тебя дрессировать. — Галисия легла на бок и устремила на Малику тоскливый взгляд. — Я почти год его не видела. Какой он сейчас?

— Такой, как и раньше.

— Какой у него голос?

— Низкий.

— А руки?

— Сильные.

— А глаза?

— Карие.

— А губы?

— За год ничего не изменилось.

— Ладно, ты с ним не спишь. Но он же обнимает тебя, целует. Не стесняйся. Расскажи, как он это делает.

— Вам нравится над собой издеваться?

Галисия приняла грациозную позу:

— Я красивее тебя?

— Намного.

— И умнее?

— Однозначно.

— Что в таком случае он в тебе нашёл?

Малика шумно выдохнула. Это диагноз…

— Не знаю, Галисия. Возможно, ему нравятся глупые дурнушки.

Изобразив на лице недоумение, Галисия покачала головой:

— Почему я такая наивная дура? Ведь знала, что любить — это больно, и снова влюбилась. Знала, что мужчинам нельзя верить, и снова поверила.

Хоть это она понимает.

— А хотите, я вас кое с кем познакомлю? — спросила Малика.

— Хочу, но мне нельзя выходить из комнаты.

— Со мной — можно. Надевайте чаруш, берите портреты Иштара и идём.

Галисия вскочила:

— К нему?