Тропа Исполинов

Пылающий золотом шар поднимался над заснеженным полем. Тагркосская армия под командованием Даурадеса выдвигалась к Урсу…

Мы же с вами, дорогой мой терпеливый читатель, на несколько глав перенесёмся в Бугден и посмотрим, что происходило с нашим главным героем, Тинчем, осенью и зимой — за несколько месяцев до описанных выше событий.

Часть IV

Бугден

Глава 14. Тайри

Ты скажи, как мне бытьи идти мне куда?В небесах, в небытьиполыхает звезда.

Только та ли звездаосвещает мой путь,Что шептала тогда:"Не забудь, не забудь…"?Я шагаю сквозь ночьпо дороге один,Мимо снежных вершин,мимо диких долин.Голубеет трава,зеленеет земля…

Может, ты не права,что прельстила меня?Говоришь ты: "Поверь!",утешаешь: "Держись!",А я знаю, ты — Смерть,а я знаю, ты — Жизнь,Через тысячи снов,через тысячи рек…И я верю, что Бог,верю, что Человек.

Ты скажи, как мне бытьи идти мне куда?В небесах, в небытьиполыхает звезда.Голубеет трава,зеленеет земля…Может, ты неправа,что прельстила меня?"Песнь о Звезде"

1

Человек учился рисовать у камня.

Он с трепетом приближался к камню. Беседовал с камнем. Вопрошал камень.

В узловатых переплетениях жилок наблюдал он изгибы искусного танца Девы. Во внезапных внутренних искорках ловил блеск затаившихся глаз. С ясной прозрачностью кристалла сравнивал видимую простоту Океана.

Ведь стоит лишь спросить — и о многом расскажет Камень.

Некогда, очень давно, Тинч любил бывать там, в самой глубине скал. Цветными мелками, прихватить с собой коробочку с которыми он никогда не забывал, его рука подолгу обводила извилины и чёрточки, глазки и сочленения пластов. Ему представлялось, что если он сумеет соединить все эти линии особым, правильным способом, то из глубины скалы само собой проглянет Изображение, удивительное и прекрасное… И что в рисунке том соберётся вся мудрость мира. И вот тогда ему удастся понять и разгадать все тайны земли и неба, огня, воды и воздуха. А может быть — и совершать чудеса…

Шли дожди, шло время. На скалах появлялись и исчезали контуры небывалых рыб и цветов, коней и кораблей, людей и замков. Не было лишь чего-то одного — живого, говорящего. Он перестал таскать с собой мелки. Быть может, обводя не им прочерченные контуры, он невольно искажает что-то, первозданное и первопричинное, что, почти неощутимо, прячется внутри? Надо ли обводить то, что значимо само по себе? Теперь он подолгу просто бродил или сидел и смотрел. Иногда ему начинало казаться, что ему вот-вот доведется увидеть, подсмотреть это… И даже более — он не раз замечал его. Он уже понял, что это было не простым одиноким знаком или рисунком. Оно было странным, на первый взгляд, переплетением изображений, совсем как на рисунках в детских книжках — "найди 22 рисунка в одном". Рисунки, знаки, символы перепутывались, входили один в другой, вытекали один из другого. Они шевелили глазами, они беззвучно разговаривали друг с другом, они просто жили… Он пробовал, и не раз, вооружившись карандашом и бумагой, скопировать хотя бы один-два из них. Выходило, конечно, не очень. Картинки упрямо не желали существовать поодиночке, будучи расцеплены одна с другой. Он заметил, что линии, замеченные им в толще камня, напоминают черты, которые можно встретить в живых существах и простых предметах. Он понял, что отныне, если захочет, сумеет изобразить живую лошадь, скачущую или вставшую на дыбы, подбирающую траву с луга или нежно перебирающую губами торчащую гривку-щёточку жеребенка…

А ещё он любил рисовать корабли и кораблики. Он изучил корабельную оснастку, и не путал, как бывало раньше, бриг и бригантину, баркентину и фрегат. До поры ему упрямо не давались фигуры и лица людей. В них было слишком много тех изображений, причем у каждого — своих. Порой они дружили, иногда — враждовали друг с другом; радовались, злились, передразнивали друг друга. Точно так же смеялось и грустило лицо Айхо… Плавным движением она поправляла сбившийся локон, накручивала прядку волос на указательный пальчик. Она оборачивалась в его сторону, пролетая мимо верхом на Варрачуке, она одиноко стояла на скале, простирая руки к далёкому кораблю на горизонте. Впрочем, всё это была ещё далеко не она…

Человек учился рисовать у камня.

2