Тропа Исполинов

Особый очаг в доме находился посреди помещения, дым от него уходил вверх, к стропилам. Над огнём непрерывно кипел и булькал огромный котёл. Тайра зачерпнула воды и, отставляя кожаное ведро подальше, чтобы не ошпариться, понесла кипяток к коробу с глиной. Затвердевшую и прихваченную за ночь морозцем глину требовалось разводить кипятком и месить ногами. Она перехватила ленточкой волосы, подобрала ремешком складки платья и, сбросив меховые чуни, принялась за дело.

Тинч сытно позавтракал и с охотой взялся за кисть. За ночь в костровой печи дозрела новая партия фигурок.

Неотрывный взгляд из-за плеча не давал ему покоя. Тайра, тихонечко выбравшись из короба и, переступая босыми ногами по полу, подошла и, почти не дыша, прислонясь к столбу, наблюдала за ним. Темно-красное, расшитое райскими птицами и драконами платье её было туго стянуто в талии (и с чего он взял, что она толстая? Ничуть не толстая). На смуглых ногах застыли капельки глины.

— Тайри! — позвал Тинч, прерывая работу. — Ты научишь меня работать с кругом?

— С каким, гончарным?

— Нет, буквенным, что ты, помнишь, рисовала на бумаге?

— Господь Бог, между прочим, на гончарном круге людей лепил… А то — так, ерунда, забава. Игрушки!

Игрушки, подумалось Тинчу. Игрушечки. Видали мы, как вы относитесь к этим игрушечкам.

— Погоди-ка… — она, присев, нырнула куда-то вглубь верстака и из-за зарешеченной дверцы извлекла запылённую книгу.

— "Таргрек или Отшельник" — прочитал Тинч на обложке, — "Линтул Зорох Жлосс"…

— Здесь обо всём. Бери её, насовсем. На память…

— "И был Бальмгрим…", — прочитал Тинч, раскрывая первые страницы.

— "…И был он смелым, сильным, весёлым, — подхватила Тайра. Глаза её возбужденно блестели, — да таким удачливым — всё, за что ни брался, у него получалось. Сажал ли дерево — да какое вырастало дерево! Строил ли дом — да какой вставал дом…" Знаешь, а по ней гадать можно. Давай посмотрим, например, какова будет моя судьба… Я назову номер страницы, а ты прочитаешь первые строки сверху.

Она назвала и Тинч не без интереса прочитал:

— "Кусочки чёрствого ржаного хлеба размочить в кипячёной воде с молоком и с двух сторон обжарить в растительном масле. Посолить. Добавить репчатый лук и зелень…" Продолжать дальше?

— Хватит, хватит! — она держалась за живот от смеха.

— А что, плохое предсказание? Дёшево и вкусно…

— Тинчи!..

— Ну, что ещё?

— Ты знаешь, а я, кажется, в тебя влюбилась. Только ты не бойся, я тебя жениться не потащу. Да и стара я для тебя.

— Опять играешь?

— Ну, уж мне чуть-чуть и поиграться нельзя! Ну-ка, давай ещё раз попробуем. Я задумаю желание, а ты погляди.

— "Лунный свет, — прочёл Тинч, — падал на левую руку молодой графини. Усталая и счастливая, она радовалась наступившему покою. Она была обнажена… Любовь хранила её счастье, которому не было границ.

— Ах, милый герцог, — произнесла она, лукаво усмехаясь, — Ваш добрый гость в моём доме сегодня был необычайно учтив и тактичен, хотя, признаться откровенно, я была бы не прочь, если бы он повел себя и не столь утонченно.

— О графиня! — отвечал ей герцог, — О, если бы Богу было угодно скрестить наши пути не вдруг, и — о, если бы это могло продолжаться вечно! Знаете ли вы, как сказал однажды поэт: