Тропа Исполинов

…Ещё пред нами не предсталРассвет разлуки скорой,Вот — опрокинутый бокал,Вот — смутный свет за шторой,Вот — пальцы тонкие твоиВ моей неловкой длани,И на ладонях, как ручьи —Следы земных желаний…Там, завтра — Сдержанности сталь,За ней, в полупоклоне —Ползет слюнявая МоральВ монашьем балахоне,И теплым лужицам сродни

Отверстия глазныеУ возомнивших, что Они —Вершат судьбы земные.Там Зависть чёрный рот скривит,Там, с резвостью лакейскойПоднимут Здравый Смысл на щитПремудрости житейской.Пред сим хоть голову сорвиСо шляпой — без вниманья,И тщетны жалобы Любви,И тщетны оправданья.Ещё лик Солнца не багровВ предгрозовом знаменьи,Ещё под колокола рёв

Не брошены каменья,Ещё способны мы опятьВ поруганном спектаклеИ роль — до капли исчерпать,И яд — испить до капли.Ещё живёт среди времёнОболганный с амвоновТот, исключительный ЗаконСредь всяческих законов,Тот, обжигающий устаИз глубины подспуднойОгонь слепого ЕстестваИ Страсти безрассудной,

И пусть, вне лжи, вне суетыЕго вершится Слово:Пусть Ты и я,Пусть Я и ты…И — ничего другого!.."

3

— "И сказал ему на то Великий Дух:

— Запомни, друг мой, что на земле, этой обители грешников и убийц, имеют ценность лишь любовь, боль и трепет за ближнего своего. Прости людям, что глаза их слепы, а уши закрыты для твоих увещеваний. Из мира снов ты проникнешь в мир света, из мира боли — в мир блаженства, и тысячи звезд осыплют дорогу твою золотом истины. Помни, что если разум твой не омрачен ненавистью, то путь твой в царство Божие открыт, и ты увидишь души такими, как они есть, и зачерпнёшь из вод источника вечного, и растает грусть, и чистая любовь озарит дорогу твою…

— Помни, однако, что как в Пресветлом Храме есть место святое — куда допускаются все, место святое святого — куда допускаются лишь служители, и место святая святых — куда допускаются только избранные, так и в доме твоём горница — место святое, место приёма гостей. Спальня — место святое святого, где имеют право бывать лишь домашние. Постель супружеская — место святая святых…"

"…И спросил Седрод Отшельника:

— Скажи, о Таргрек, в чём смысл жизни?

— Я говорил об этом со Смертью, — ответствовал Таргрек. — Я — единственный из смертных, кто разговаривал со своей смертью будучи живым. На этот вопрос она, вечно юная Дева, Меняющая Жизни, отвечала так:

— Путь человека — извилистая линия, а смысл её — дорога. Или ты мелочишься и бросаешься на жареное, или ищешь и подбираешь с неё драгоценные камни… Я ищу тех, кто понял это. Я люблю, я направляю и я убиваю тех, кто осознал это счастье, во имя новой жизни.

— А что такое счастье, о Таргрек? — спросил Седрод. — Быть может, Великая Дева сказала тебе и об этом?

— О да! — ответил ему Таргрек. — Счастье, сказала она: это, во-первых, быть свободным от страданий, во-вторых — твёрдо знать, чего желаешь добиться, и в-третьих — оставаться самим собой.

— А как же любовь, о Таргрек? — спросил Седрод.

— Любовь — это счастливейшая связь от Бога, что помогает и велит человеку достигнуть вершины в понимании себя и мира, — отвечал ему Таргрек…"

— И скажи мне, Тинчи…

Тайра сидела, поджав ноги, на лежанке, совсем близко от него. Свет керосиновой лампы выхватывал из темноты её лицо — крутой упрямый лоб, огромные беспокойные, бешеные глаза, чьи зрачки были расширены, как у встревоженной пантеры; иссиня-чёрные, с искоркой волосы, рассыпанные по узору грубо вязаного свитера, надетого прямо на голое тело. Из-под напряжённой смуглой кожи выпирали коричневые ключицы. Сильные пальцы с длинными ногтями туго обхватывали блестящие в свете лампы, округлые колени.

— Скажи, ты действительно веришь всему этому?

— Верю.

— И ты думаешь, что где-то там, в каком-то царстве, нам с тобой будет лучше, чем тут, на Земле?

— Я не знаю, где это царство, — ответил Тинч. — Но мне кажется, что человек и здесь может быть… должен получить хотя бы капельку счастья.

— Скоро ты уходишь…

Это было правдой. Клем подыскал для товарища подходящую работу. В Башне Тратина, где проживало братство художников, требовался уборщик.

"Заодно и рисовать поучишься…"