Тропа Исполинов

Договор был заключён, вещи собраны, и назавтра с утра ожидался Клем — провести в центр Бугдена, познакомить с будущими хозяевами.

— Ты не бойся, я буду себя хорошо вести, — сказала Тайра, не отводя от Тинча напряжённого взгляда, помрачневшая и загадочная как Удана.

Потом добавила строго:

— Погаси лампу. И иди ко мне.

Тинч, чувствуя, как всё сжимается внутри, неловко повиновался.

— Не знаю, я, наверное, воровка, воровка, — ласкаясь, приговаривала она. — Ворую чужое счастье, но, знаешь, ведь мне тоже иногда хочется, так его хочется, хотя бы капельку… ну, обними меня, ну хотя бы чуть-чуть, крепче, крепче…

И он, подавшись к ней, впервые в жизни почувствовал на губах всю полноту, влажность и мягкость поцелуя и — действительно, обнял её, и даже не чуть-чуть, а по-мужски, грубо и сильно, крепко-крепко-крепко…

— Я знаю, знаю, — шептала она, задыхаясь в его объятиях. — Ты путешественник, ты долго со мной не останешься. Но я всё равно буду любить только тебя, только тебя, ты слышишь, только тебя…

Среди холодных скал и замерзших рек этого мира, крепко обнявшись, согревая друг друга, мирно спали двое… Были ли они уже взрослыми? Были ли они детьми? Ведал о том, очевидно, лишь один, Сам вечно молодой и седобородый Господь Бог…

Приворожи меня, приворожи,Заставь остановиться на пороге,С собой незримой ниточкой свяжиСолдата, заглянувшего с дороги…Рассыпь по небу звезд алмазных горстьНад полем нераспаханным, уснувшим…Так долго шёл он,Столько горьких верстВ его котомке, плечи оттянувшей.И с исповедью скорой — не спеши,

В молчании само созреет Слово,Чтоб истинно пред Богом две душиСоединить безгрешно и сурово.Над нами небо Вечности вскружит,И ввысь умчатся золотом чертоги…Приворожи меня, приворожи,Заставь остановиться на пороге!..

Глава 16. Башня Тратина

Подобно молнии-пружинеИсполнен дерзости, опять

Ты скромный лик своей БогиниРешил у плоскости отнять.Твой карандаш плясал сердито,Стуча, крошился на листеИ возникали Афродиты —Совсем не те, не те, не те.Ты клял себя в порыве рьяномИ недостойным, и лжецом,Долбил бумагу как тараномИ тёр измятое лицо…И — в новый бой!

И — в бой сначала!Чтоб, в гневе, в боли рождена,Из многоликости воссталаНеповторимая,Одна!"Баллада о Художнике"

1

Башней Тратина в Бугдене прозывали большой трехэтажный особняк с высокой гребенчатой крышей. Былой чудак-хозяин украсил его прихотливым карнизом с зубцами и декоративными бойницами — за что дом и получил это прозвище. Со временем Харман Тратин перебрался жить в родной Бэрланд, а бастион его имени несколько раз переходил из рук в руки, пока его не присмотрел под свои планы некто Моуллс, полуразорившийся богач и художник-любитель — с намерением основать здесь братство художников.

В первом этаже Башни размещались мастерские, где резчики по дереву трудились над изготовлением причудливой тонкой мебели. Её продажа приносила Моуллсу доход, позволявший неплохо сводить концы с концами. Здесь же, в душных, пропахших серным газом комнатках, трудились ювелиры, а в просторных залах учились рисовать будущие художники. Второй этаж дома был отведен под столовую и спальные комнаты. На третьем размещался сам Моуллс — его собственная мастерская, спальня и небольшой гимнастический зал. Заходить сюда дозволялось лишь по специальному приглашению. В мансарде жила и принимала пищу прислуга.

Помимо всех этих помещений, под Башней существовали глубокие подвалы, и о том, что хранилось в тех подвалах мало кто ведал. Поговаривали, что дело тут не совсем чисто, а поскольку Моуллс, как все просвещённые люди того времени, не чуждался занятий астрологией и магией, о лабиринте подвалов и подземных ходов бытовали Бог знает какие слухи.