Тропами Яношика

Доктора Климакова Ржецкий впервые встретил в лесном доме отдыха под Ровно, где формировались партизанские группы для переброски в тыл гитлеровской армии. Группа Егорова уже была сформирована. Не хватало только врача.

К Ржецкому, отдыхавшему на пне под тенью березы, подошел Мыльников.

— Начштаб, идем доктора сватать.

— А где он? — встрепенулся Ржецкий. — Привезли?

— Да вон на гитаре наигрывает.

— Доктор — и на гитаре?

— А что?

— Не серьезно как-то, — уже следуя за комиссаром, скептически заметил Ржецкий.

Под старой березой, распустившей космы до самой земли, сидели двое. Один из них, веселый паренек в поношенном костюмчике, в белой косоворотке, прислонившись к корявому стволу дерева, играл на гитаре. Старенькая, видавшая виды гитара в его руках то звенела на весь лес так, что, казалось, все живое вокруг вот-вот пустится в пляс, то вдруг начинала грустить, рыдать, убиваться по ком-то.

Комиссар и начальник штаба отряда остановились, заслушались. Заметив это, гитарист стукнул ладонью по деке и спросил с улыбкой:

— Вы ко мне? Входите, садитесь, — гостеприимно указал он на сухие березовые пни.

Входить здесь было некуда, а сидеть некогда, поэтому «сваты» заговорили стоя.

— Вы хирург? — задал вопрос Мыльников гитаристу.

— Нет, я терапевт, — ответил тот и, запустив пальцы в соломенные кудри, причесался.

— Жаль, — сокрушенно качнул головой Ржецкий. — Лучше бы хирург.

— Чого нэма, того нэма, — развел руками друг гитариста. — Оба мы терапевты.

— Можно научиться! — отмахнулся Мыльников. — Я до войны мину в руках не держал, а теперь вот уже чертову уйму гитлеровских эшелонов пустил под откос.

— И получается? — поинтересовался гитарист.

— Немцы в газете назвали «диверсантом первого класса», — криво усмехаясь, ответил Мыльников. — В сто тысяч марок оценили мою голову.

— И тут схитрили! — хлопнул себя по колену гитарист. — При чем же голова? За руки надо платить! Тысячами не обойдешься…

Так, разговаривая о том о сем, шутя и посмеиваясь, «сваты» присмотрелись к врачам и наконец сказали им, кто такие и зачем пришли.

Услышав, что перед ними командир и комиссар партизанского десантного отряда, те встали и представились. Гитарист назвался Климаковым Петром. Его друг — Никитой Косенковым.

— Ну вот вы, товарищ Климаков, пошли бы в наш отряд? — как будто между прочим спросил комиссар. — Летим в глубокий тыл врага. Опасно. И работы много.

— Медсестра будет? — деловито осведомился Климаков.

— Уже есть, даже две.

— Тогда договорились.

— Завидую тебе, — сказал Климакову на прощание Косенков.

Так Петр Климаков стал начальником санчасти партизанского отряда Героя Советского Союза капитана Егорова. И первым его делом была операция руки Ржецкого. Именно хирургия…

Еще год назад врачи объявили Анатолию Павловичу Ржецкому, что он отвоевался, дали вторую группу инвалидности и списали в нестроевики. Случилось это после ранения правой пяточной кости. Ржецкий заметно прихрамывал, но никак не мог смириться с тем, что в самый разгар войны выбыл из строя. С юных лет он занимался спортом и теперь решил натренировать ногу. Усиленными упражнениями так натренировался, что, несмотря на боль, перестал хромать. Прошел комиссию, вступил в десантную группу. Однако знал, что нога может подвести его в любой момент.

Выбросившись из самолета с парашютом, Ржецкий решил приземляться на левую ногу и правую руку, а если удастся, то на три точки — обе руки и левую ногу. Ведь правую во что бы то ни стало нужно пощадить. Это ему удалось, но он так ушиб руку, что она воспалилась и не давала ему спать двое суток. На третьи сутки пребывания в тылу он сказал Климакову: «Делай, что хочешь, но вылечи!»

— Нужна операция, а я не хирург, — отказался тот.

— Знаю. Но, видно, сам я накаркал себе эту беду, когда спросил, хирург ты или нет. Теперь делать нечего, придется тебе осваивать новую специальность.

— Начать бы с чего-нибудь полегче…

— Ничего, тренируйся на мне. Режь, не бойся.

Врач подумал и решительно отказался.

— Не могу. Весь хлорэтил пропал. Не выдержал встряски во время приземления.

— Что это такое? — спросил Ржецкий.

— Препарат для обезболивания.

— Ну, положим, большей боли, чем у меня сейчас, не может быть. А инструменты есть?

— Да инструменты-то есть.

— Тогда режь.

Операцию пришлось делать прямо под плащпалаткой, растянутой в виде тента между березками. Ржецкий действительно терпеливо молчал, только в самый решительный момент заскрипел зубами. Когда же врач наложил повязку на рану, он уснул. И проспал около двенадцати часов. А на второй день объявил Климакову:

— Петр Константинович, ты будешь великим хирургом.

Тут-то и появилась медсестра Наташа Сохань. Она только что бежала в гору, поэтому запыхалась. Одним духом выпалила, что Климакова ищет местный врач, который собрал среди населения медикаменты для раненых партизан.

Новость была необычная.