Тропами Яношика

— Мне ниц не треба, — ответил подпоручик, улыбнувшись. Указывая на подошедших и на почтительном расстоянии остановившихся солдат, добавил, что им тоже от партизан ничего не нужно. Но получен приказ, и вот они идут. — Ви идите вниз, ми пойдем в гору, — подлаживаясь под русскую речь, предложил он. — Проведем боевую операцию, вернемся в авто. Ну, а ви опять пойдете в гору. — И он улыбнулся добрейшей улыбкой. — Файчишь? — Подпоручик протянул пачку сигарет.

Вацлав был некурящим, но в знак установления дипломатических отношений взял две сигаретки для себя и Ващика, поблагодарил и кивнул: мол, идите своей дорогой.

— Меткой вам стрельбы по камням! — пожелал он.

— Ано, ано, по каменям! Стрелять по каменям, — поддержал его подпоручик и пояснил, что нужно же солдатам расстрелять патроны, чтобы не нести назад такую тяжесть…

Так и разошлись. «Каратели» пошли вверх искать партизан. А разведчики, вернувшись к отряду, повели его вниз, на другую сторону ущелья.

В густом березняке, близ ручья, остановились на отдых. И вскоре услышали шальную стрельбу из пулеметов, винтовок и автоматов.

С другой стороны хребта началась артиллерийская канонада. Черная скала за Прашивой загрохотала разрывами снарядов, задымилась как вулкан, хотя там гореть было абсолютно нечему.

— Достается нам! — сокрушенно качнул головой Сенько.

— Тебе еще достанется за самовольство, — строго предупредил его Егоров, напоминая выходку с остановкой взвода. — Счастье, что напал на такого, которому война осточертела! А то скомандовал бы он взводу, и тебя разнесли бы из тридцати стволов…

— Товарищ командир! — взмолился Вацлав. — Но ведь он — человек военный, понимает, что нельзя вступать в бой, не разведав сил противника! Он же не знал, какие силы стоят за мной… Может, у меня батальон!

— Ты всегда из воды сухим выходишь! Ладно, потом поговорим.

— Смелого пуля боится! — на всякий случай напомнил Сенько, все еще надеясь на прощение.

К вечеру «каратели» угомонились, сели в грузовики и уехали.

— Укатили с победой! — пошутил Шагат-младший.

— Да, не зря Владо говорил, что словацкая армия не хочет воевать за Гитлера, — заметил Мыльников.

А утром на тропинке, которую партизаны Егорова теперь называли своей, появилась группа парней с тяжелыми рюкзаками за плечами.

В деревне у егоровцев теперь был свой человек. Он через связного сообщил, что это — рабочие-шахтеры. Хотят стать партизанами. Оружия у них — один пистолет на семерых, зато продуктов много — полные рюкзаки.

— Величко мне говорил, что от добровольцев нет отбоя, — вспомнил вслух командир отряда. — Тогда я подумал, что Петр Алексеевич немножко прихвастнул, а теперь вижу: прав. Что будем делать? — обратился он к комиссару и начальнику штаба.

— Запросим Строкача[2], — ответил Ржецкий. — Организация партизанских отрядов на территории Словакии в наши обязанности не входит.

— А куда ты денешься, если люди пойдут, — возразил ему Мыльников. — Сообщить в УШПД об этом, конечно, надо. Но так или иначе принимать людей в отряды придется. И чувствую, тут единицами да десятками не обойдешься, раз весь народ поднимается.

— И все же давайте эту группу условно примем в отряд, — предложил Егоров. — Отправим их к Владо. А там видно будет. Пусть Ежо и молодой Шагат ведут новобранцев к Владо. А мы попытаемся все же пробраться к железной дороге. — Он посмотрел на часы. — В двенадцать выступаем. Два часа на сон, полчаса на завтрак. Все… Спим.

Но только он прикорнул, как явился Зайцев, проверявший караулы, и доложил, что пришел Владо с каким-то надпоручиком.

— Так веди его сюда! Чего ж ты?

— Владо не решается вести в наш лагерь постороннего.

— Ну, хорошо, пойду к ним сам. Пусть думают, что у нас есть лагерь. Где они?

— У ручья. Умываются. Они очень быстро шли. Надпоручик спешит, ему нельзя надолго отлучаться из части.

— Это понятно. — Егоров подтянул ремень и поправил свою уже довольно старенькую фуражку, на которой ярко горела звездочка, подаренная ему сынишкой, еще когда шел на войну.

Вернулся Егоров с переговоров очень скоро, через каких-нибудь полчаса. И сразу же лег рядом с Мыльниковым.

— Опять не можем идти к железной дороге, — тяжело вздохнул он.

— Снова облава? — без тревоги в голосе спросил на все готовый комиссар.

— Боюсь, что да. Только в другой форме… — И командир рассказал о своей встрече с надпоручиком, начальником боепитания одного гарнизона.

За три года партизанской жизни на Украине Егоров и Мыльников привыкли к тому, что опасность может возникнуть в самом неожиданном месте, в самое неподходящее время. Но там хоть народ был свой, язык понятный. А тут всему надо учиться, все узнавать. Впрочем, со словаками говорить не трудно, особенно, если они специально произносят слова медленно, с расстановкой. Кое-что можно понять.

Надпоручик, назвавшийся Вильямом, сказал, что нужно пять грузовиков, чтобы вывезти припасенное для партизан оружие.

У десантников было четыре мешка со взрывчаткой и боеприпасами. А тут пять грузовиков! Неужели они могут так вот запросто вывезти из военного склада столько? Ведь Вильям говорил об этом как о чем-то само собою разумеющемся.