Тропами Яношика

Бабичка Анка осталась внизу, возле кучи винтовок и штабелей цинковых ящиков. Мимо нее шли тяжело нагруженные, радостно возбужденные люди.

— Можно подумать, что вы только были в церкви и прямо сюда. Понаряжались! — выговаривала она девушкам, которые тащили на носилках что-то очень тяжелое, но, несмотря на тяжесть, пели песню. — Что за праздник у вас сегодня?

— Престольный праздник, бабичка Анка! — засмеялась одна бойкая девушка, пританцовывавшая с двумя густо намазанными тавотом винтовками. — Сегодня день рождения партизанского отряда в наших горах!

— То мы только слышали, что где-то там появились горные хлопцы, бьют швабов, да Кактусовых ищеек. А теперь и наши станут мужчинами, хватит им за юбками прятаться! — поддержала ее блондиночка, крохотная, но, видать, сильная, потому что несла на коромысле два цинковых ящика, перевязанных проволокой. Ответив так бабичке Анке, она продолжала петь:

Вихадьила на берьех Катьюша,Вихадьила на берьех крутой!

— Что с ними толковать, молодежь беспечна! — вздохнула бабичка и обратилась к женщинам в летах, которые тоже несли на плечах винтовки.

— Ну, хоть вы-то понимаете, что вам будет, когда обо всем дознаются те супостаты?

— Немец начнет отступать, все равно всех перебьет, — ответила бедовая молодуха. — Запасемся оружием, хоть будет чем отбиваться! Не ждать же погибели, сложа руки?

— Ано, ано, — согласно кивнула бабичка и, подойдя к куче винтовок, взяла одну из них.

Винтовка оказалась не такой уж тяжелой, только чересчур была выпачкана рыжей мазью. Бабичка Анка хотела ее вытереть, но вовремя догадалась: так надо, чтоб не ржавела. Ну да руки отмоются. И спросив подошедшего мужчину, не стрельнет ли эта штука сама по себе, она пошла в гору, переставляя винтовку, как посох.

Допоздна жители двух сел носили оружие, а потом до полуночи пели и плясали на околице.

Это был поистине народный праздник, какие в Стране Советов принято называть субботниками.

Партизаны понимали, что среди тех, кто помогал носить в горы оружие, может найтись и доносчик, который тут же побежит в полицию. Об этом Егорова предупредил и Владо. Поэтому ночью с помощью большой группы подпольщиков оружие было перепрятано. Особенно в этом деле усердствовали те добровольцы, которых Егоров временно отдал Владо.

Оружие и боеприпасы сложили в пещеру. Поставили усиленный караул.

Доносчик обнаружил себя на следующий день.

Об этом партизаны узнали по выстрелу, раздавшемуся в ущелье. Вслед за выстрелом в небо взвилась зеленая ракета. Значит, опять едут каратели.

Этот сигнал подали подпольщики, которые днем и ночью дежурили теперь на всех дорогах и тропах, ведущих в горы, где расположились партизаны.

«КАТЮША» — ПАРТИЗАНСКИЙ ПАРОЛЬ

Оружие было спрятано надежно. Теперь только бы не попасться самим. И партизаны Егорова решили снова спуститься с гор в свое ущелье. Там их искать не будут, А они увидят противника, узнают его маршрут. Легче будет увернуться от стычки.

Но этому плану не суждено было осуществиться. Через час после сигнала егоровские разведчики увидели на тропе жандарма. Он робко шел в гору за партизанским связным. И, как ни странно, связной Петраш, сын Шагата, беззаботно насвистывал чардаш, что означало полный порядок. Но какой же тут порядок, если его конвоирует жандарм?

— Опять чертовщина какая-то! — негодовал Зайцев, подав знак двум своим бойцам не шевелиться, чтобы не привлечь внимания.

И тут он услышал голос жандарма:

— Надо мне было одеться в гражданское…

— Пан врхний, а вы не бойтесь, — успокоил его Петраш. — Партизаны стреляют только в фашистов.

— Откуда им знать, что я не фашист?

«Только жандармов и не хватало в нашем отряде», — усмехнулся Зайцев и махнул Ващику и Сенько, давая понять, что опасности нет. Он вышел на тропинку и чуть ли не лицом к лицу встретился с жандармом.

Зайцев был в обычном темно-сером костюме. О том, что он партизан, свидетельствовала только широкая алая лента на узкополой словацкой шляпе защитного цвета. На тропке Зайцев все же взял автомат на изготовку.

Жандарм, показавшись из-за густолистого бука, вокруг которого тропинка изогнулась подковой, увидел партизана неожиданно. Он поспешно козырнул, одновременно сообщая, что идет для мирных переговоров с командованием советских партизан.

— А мы всегда за мирные переговоры, — широко улыбаясь, сказал Зайцев и подозвал Сенько с Ващиком. — Вот поговорите с товарищем.

Он считал неудобным называть господином или паном человека, который идет к партизанам с добрыми намерениями, и назвал его своим, самым родным словом: товарищ. Жандарм снова отдал ему честь в знак благодарности за то, что Зайцев понял его, поверил ему. Потом предложил сигареты. А пока все закуривали, Петраш Шагат рассказал, почему он ведет начальника жандармской станицы к партизанам.

— Пан Куня спас раненого десантника, которого предали. Предатель на этом хотел себе построить карьеру.

— Какой десантник? — чуть не в голос спросили егоровцы.