Трудно быть «дьяволом»

– Так бы сразу и сказал. Чё, готов товар?

– Готов, можете забирать.

– Добро. Через часок подскочим. Собери их там, причеши. Поцелуй на прощание.

– Хорошо. Буду ждать.

Вот и всё. Выйдя из кабинета, чудило подзывает старшего "опоровца". Отдаёт ему конверт с документами:

– Собирай отказников.

Бугай кивает, просматривая бланки. Лишних вопросов не задаёт, потому как сам в доле.

– Скоро будут?

– Через час.

– Понял.

"Опоровец" проходит по коридору, барабаня в нужные двери. Не дождавшись ответа, врывается внутрь, включая свет и будя обитателей.

– Эрна, Лемара, Тирата – подъём!

– Что такое? – морщатся, прикрываясь одеялами, заспанные девушки.

– Подъём, я сказал, приедут сейчас за вами. На выход, с вещами, быстро!

Идёт дальше, выгоняя из постелей пригревшуюся шпану. В фойе собирается группка недоумевающих отказников.

– Чё они ночью-то подняли? – спрашивает кто-то тревожно. – До утра подождать не могли?

– А я знаю? Не нравится мне это. Может, дёрнем?

– Отсюда дёрнешь…

– Что вы там шепчетесь, детки? – подбегает к ним чудило. – Шептаться не надо, надо построиться и идти во двор. Прошу за мной. И без фокусов!

Выходят во двор, где их уже ждёт грузовая фура. Почти такая же, как та, что доставила сюда.

– Чё стоим? – рявкает похожий на урку сопровождающий. – Внутрь полезли, бегом!

– Сколько их? – обращается он к толстяку.

– Четырнадцать.

– Документы где?

– Всё тут, не извольте…

"Сопровождающий" выхватывает конверт и пересчитывает бланки. Зыркает исподлобья на Плешивого, скалится недобро:

– Смотри у меня, если что напутал…

Убирает бланки в карман, достаёт пачку денег.

– Шесть кусков, можешь не пересчитывать.

– Верю, верю, – машет руками мозгоправ, вытирая платочком пот.

– Всё, поехали мы. Звони.

– Хорошо. Вам сейчас откроют.

– Да ещё б не открыли…

Фура выезжает со двора и трясётся по просёлочной дороге. Внутри – перепуганный насмерть живой груз.

– Леший, ты его наколки видал? Это ж "братья", нахрена мы им?

– Нахрена да нахрена, – злится, щерясь, Леший. – Сам не сечёшь? Ты слыхал, сколько он хмырю тому за нас отвалил?

– Думаешь, на виллу захороводят?

– Да какая вилла, ты на харю свою глянь. Отвезут, походу, в больничку и разберут на запчасти. Мне кореш один базарил, что через то бабок немерено поднять можно.

– Да ты лепишь!

– Гадом буду! Ты чё думаешь, Этван этот столько лавэ на нас спустил? Чтоб типа на заводах своих в гордость Империи перековывать?

– Ой, мамочки, – по-детски ойкает Эрна, неловко утыкаясь Лешему в плечо. Потому что ребёнок ещё, хоть и кажется взрослой.

– И что делать будем?

– Сидеть ровно и ждать. Из фургона не дёрнешь, поднимем кипиш – остановятся и измочалят в кровь. На место приедем, там разморозимся по полной. Пусть лучше грохнут, чем под нож ложиться.

Грузовик катит по просёлочной дороге, почему-то не выезжая на трассу. Наоборот, заезжая всё дальше в глушь.

– Слышь, Костыль, а мы в натуре не заблудились?

– Не дрейф, всё путём. Приехали уже.

Выкатываются на полянку средь глухого леса, проезжают чуть дальше, останавливаясь рядом с припаркованными рядком фурами. Из фургонов слышатся приглушённые удары, крики и плач.

– Вылезай, приехали, – тычет Костыль приятеля–новичка. – Ксивы где? На сиденье кинь, с собой не бери. У меня кент разок попутал, забрал. Так его потом так исканителили, что месяц в больничке лежал.

Выпрыгивают из кабины, идут к стоящему неподалёку фургончику–"буханке", подле которого курят другие водилы.

– Вы чё так долго?

– Не гони, ровно уложились.

– Потом базарить будете, – окрикивает старший. – Время выходит, погнали!

А и правда – близится условленное время, после которого на поляне должны остаться только грузовики. Что будет дальше – шестёркам неведомо. Их дело маленькое – фуры на поляну ночью пригнать и наутро, уже пустыми и без документов, забрать. А начнёшь базарить и с севера заходить – то кончат тебя быстро или офоршмачат, потому как не с лохами дело имеешь, а с серьёзными людьми.

Вырулив с прогалины, "буханка" даёт по газам. Полянка пустеет, что фиксируют микроскопические, утопленные в стволы деревьев, камеры.

– Минутная готовность, ангар номер три.

– Есть минутная готовность, ангар номер три…

Внутри фургонов – сущий ад. Орут, колотят кулаками в стены кузова пацаны:

– Есть там кто?! Откройте! Откройте, суки-и-и-и!

Рыдает напуганная малышня, рыдают девицы, размазывая по лицу потёкшую тушь. Они-то, дуры, марафет наводили, думали, заметит кто на новом месте. А оно вон как всё обернулось.

– Даю обратный отсчёт… Десять…

– Выпустите, падлы!

И уже хрипло, сорвав голос:

– Выпустите-е-е!

– Девять…

– На ремни порежу, гниды! Урою, штабелями положу!

– Восемь…

– Твою в бога в душу!..

– Семь…

– Маму вашу… и бабушку… и сестёр с тётками!

– Шесть…

– Фраера поганые! Козлы! Всех порешу, подойдите только!

– Пять…

Кузов нагревается и начинает отчего-то вибрировать.

– Э, это чё?! Алё, снаружи! Есть там кто?! Мы щас вскроемся тут все! Хрен вам, а не запчасти!

– Четыре…

Вибрация усиливается, заставляя фургон трястись мелким бесом.

– Отче наш, Спаситель единый и истинный…

– Три…

– Беспредел творите, падлы! Своих сливаете, уличных!

– Два…