Трудно быть «дьяволом»

А теперь скажи мне, флаг−лейтенант. Ведь ты разведчик, столько раз линию фронта пересекал. Неужто тебя ничего не смутило в этой истории? Например, что хан тебе, хатарову отродью и чужаку, поведал весь замысел командования? Что горцы ослушались инквизитора, наделённого Старейшинами всей полнотой власти? И главное – как мог опытный погранец приблизиться к возможному переносчику горной лихорадки, будь он хоть трижды симулянт? Если это противоречит всем инструкциям, если за такое на юг уехать можно! Но он молодец, твою игру в больного срисовал на раз два. Срисовал – и задушевным разговором тебя на нужную траекторию вернул. Как он сказал? "Руби узел"? Ну, ты и разрубил.

А знаешь, почему так вышло? Потому что неуч ты, разведка, как и остальные в вашем хвалёном Корпусе. Один дурак Рабар чего стоит! Проглотили наживку по самые гланды, "приделали ноги" церковной дезе. Ну как же, время-то уходит, зачем его на размышления тратить! А ещё – очень тебе жить хотелось. Так хотелось, что подставил ты ради этого народ, Империю и Канцлера. Ты хоть понимаешь, что по глупости позволил церковникам уничтожить единственную угрозу для этих установок? У Конклава был один шанс, понимаешь, один! И они им воспользовались, выманив ракетоносцы на ложную, прикрытую хребтом, цель. Которую не накроешь издалека, к которой нужно приблизиться на дистанцию поражения зениток. И которую нам подкинул ты, герой, мать твою, разведчик!

Ошарашенный Гарна сидел ни жив ни мёртв. Это что же получается, его специально с нужной информацией к своим отпустили? А он-то варежку разинул – "Кем Кадар", "Аллея Подвига", "восторженные школьники". Боже, какой же он полный, непроходимый дурак! Осёл! Тупица!

Преступник!

Ему было невыносимо плохо, так, что хоть в петлю, которая, если честно – единственный теперь выход. Но напоследок… напоследок надо бы объясниться с гвардейцем, который тоже – хорош.

Гарна встал, привычно одёрнув форму. Посмотрел спокойно в глаза "секторальному", всё для себя уже решив. Ответил с достоинством, чеканя каждое слово:

– Господин кригскоммандер, я понимаю и принимаю ваши обвинения. Я действительно должен был заподозрить неладное. Но что я мог делать? Остаться в плену? Не передавать в штаб полученные сведения? Вы бы сами на моём месте взяли на себя подобную ответственность? Помимо этого, хочу сказать, что вы не имеете права унижать Корпус и лично полковника Рабара, фронтовика и кавалера трёх орденов. Легко рассуждать о внимании к мелочам, сидя в высоких кабинетах, пока другие за передовой вам по крупицам информацию собирают. А ещё хочу напомнить, что прямо сейчас мои однополчане своими жизнями закрывают прорыв врага, пока кое-кто по тылам с чайком путешествует!

Пусть мы неучи, господин кригскоммандер, пусть так. Но где была Гвардия, когда Конклав строил набитую зенитками базу–ловушку? И где она была, когда церковники создавали и испытывали новейшую ракетную систему? Что же вы, такие умные и начитанные, вcё проворонили? Как довели до такого, подставив "народ, Империю и Канцлера"?

Что же касается меня, то я готов понести любое наказание вплоть до трибунала и расстрела. Понести потом, когда прорыв будет закрыт. А прямо сейчас прошу вас, как офицер офицера, вернуть меня на фронт. Дайте мне шанс искупить вину и в последний раз послужить Империи. Что и вам бы в свете такого промаха не помешало!

– Не много на себя берёшь, щенок? – взревел кригскоммандер. – Сдохнуть решил и мне предлагаешь? А я вот тебя как предателя Родины оформлю и укатишь ты на юг вместе со своей невестой! Хочешь?

– Ты меня, гнида, щенком не называй! – окончательно взъярился флаг–лейтенент. – Я смерти да крови побольше твоего повидал, крыса кабинетная! Это не у тебя на глазах пол–отряда как свиней зарезали, это не тебя инквизитор пальцами протыкал и на допрос, с которого идиотами возвращаются, отправить собирался! Да я бы сотню таких, как ты, отдал, чтобы хоть одного моего бойца вернуть! Думаешь, ромб на лацкан нацепил и фронтовиков хаять можешь? Лет сто назад я бы тебя, суку, на дуэли грохнул. Паскуда ты, "кригскоммандер", плесень речная без чести и без совести. Вякнешь ещё хоть слово про Корпус, то я тебя прямо здесь… Бог мне свидетель!

Гарна трясся, задыхаясь от гнева. Он с ненавистью, глаза в глаза, смотрел на гвардейца. Съел, гад? Получил? Не привык, поди, к такому, привык – когда по шёрстке и всё перед тобой на полусогнутых. Не на того напал!

Некоторое время секторальный буравил его тяжёлым взглядом. А затем… улыбнулся! Улыбнулся невесело, утомлённо. И Гарна вдруг понял, что кригскоммандер едва держится на ногах от усталости.