Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— Вообще-то мне кажется, что письма писал не мужчина. Я даже уверен в этом, и Грейвз также. Однако мистер Пай — исключение. Уж слишком много у него… гм… скажем так, не совсем мужских черт. Что же касается вчерашнего… будем проверять всех. Как-никак убийство. Вы — вне подозрений, — улыбнулся он. — Вы и ваша сестра. Ну и еще мистер Симмингтон, который весь день не отлучался из своей конторы, и доктор Гриффитс. Он посещал больных, причем в другой части города, и все его визиты я проверил.

Он снова улыбнулся:

— Как видите, мы работаем достаточно методично.

— Итак, — медленно произнес я, — остаются четверо: мисс Гинч, мистер Пай, мисс Гриффитс и мисс Бартон.

— Нет, есть еще двое. Не считая супруги викария.

— Вы и ее подозреваете?

— Мы подозреваем всех. Правда, миссис Дэйн Колтроп, пожалуй, даже уж чересчур сумасшедшая… ну, вы меня понимаете… Однако возможность у нее была. Вчера после полудня она ходила в лес… общалась с птицами. Ну а птицы, знаете ли, доказать ее алиби не могут.

Тут он быстро обернулся навстречу входившему Оуэну Гриффитсу.

— Хэллоу, Нэш, я слышал, вы меня утром искали. Что-нибудь важное?

— Хотим назначить дознание на пятницу. Если вам удобно, доктор Гриффитс.

— Вполне. Сегодня вечером мы с Морсби проводим вскрытие.

— И еще вопрос, доктор Гриффитс, — сказал Нэш, — относительно миссис Симмингтон. Она принимала какие-то порошки, которые вы ей прописали…

Он сделал паузу, и Оуэн Гриффитс спросил:

— А в чем дело?

— Может ли слишком большая доза этих порошков стать причиной смерти?

— Ни в коем случае, — сухо сказал Гриффитс. — Разве если принять штук двадцать пять сразу.

— Но вы однажды предостерегли ее, чтобы не увеличивала дозу. Так мне сказала мисс Холланд.

— Точно так! Миссис Симмингтон была из тех женщин, которые злоупотребляют любым лекарством. Они воображают, что если принять двойную дозу, то и польза будет двойная. А ведь даже одна лишняя таблетка фенацетина или аспирина весьма опасна. Нагрузка на сердце. Впрочем, причина ее смерти совершенно ясна. Цианистый калий.

— Это я знаю. Но мне кажется, что тот, кто решается на самоубийство, скорее напьется снотворного, чем синильной кислоты.

— Верно. Но с другой стороны, синильная кислота — это более драматично, да и действует наверняка. А при отравлении барбитуратами летальный исход вовсе не обязателен, главное — вовремя ухватиться…

— Понял. Благодарю вас, доктор Гриффитс.

Гриффитс ушел. Я тоже вышел следом за ним и медленно побрел домой. Джоанны дома не было, во всяком случае, ее нигде не было видно. На телефонной книге лежала наскоро написаннная, видимо для Партридж или для меня, следующая загадочная записка:

«Если позвонит доктор Гриффитс: во вторник я больше не могу, лучше в среду или в четверг».

Сильно озадаченный я вошел в гостиную. Усевшись в наиболее удобное из кресел (вполне удобных там не было, ибо их прямые спинки были очень жесткими и тут же заставляли вспомнить покойную миссис Бартон), вытянул ноги и попытался все обдумать. И тут же с досадой вспомнил, что приход Оуэна прервал наш разговор с инспектором как раз на том месте, когда он упомянул, что подозревает еще двоих.

Кто же эти двое?

Во-первых, пожалуй, Партридж. Книга с вырезанными страницами обнаружена именно в этом доме. И ничего не подозревающая Агнесса могла стать жертвой столь уважаемой ею наставницы. Нет, Партридж исключить нельзя.

А кто второй?

Может быть, кто-нибудь из незнакомых мне людей? Миссис Клит? Та самая, которую подозревают местные обыватели.

Я закрыл глаза. И поочередно представил себе четырех людей, столь непохожих друг на друга.

Кроткая, хрупкая миниатюрная Эмили Бартон. Какие зацепки в отношении нее? Что она была лишена нормальной полноценной жизни? Что с самого детства подавлялись все ее желания? Что от нее слишком часто требовали самопожертвования? Я вспомнил, как она не хотела обсуждать все «не слишком приличное». А может, это как раз признак того, что она была поглощена именно такими мыслями? Кажется, я становлюсь приверженцем Фрейда. Один врач рассказывал мне, что лепет кротких старых дев, когда они засыпают под наркозом, оказывается для хирургов настоящим откровением. «Кто бы мог подумать, что им известны такие словечки».

А Эме Гриффитс… Уж в ней-то нет никакой скованности и подавленности. Энергична, удачлива, немного мужеподобна. Как говорится, живет полной жизнью. Однако миссис Дэйн Колтроп как-то обронила: «Вот бедняжка!» И что-то еще… Ах да! Оуэн Гриффитс сказал как-то: «Когда я практиковал в Шотландии, там тоже всех забросали анонимными письмами». Может быть, и тогда писала Эме Гриффитс? Она приехала сюда, и здесь тоже все стали получать анонимки… Случайное совпадение? Стоп, стоп! Ведь Гриффитс говорил мне, что автора обнаружили. Это была какая-то школьница.

Вдруг повеяло холодом, должно быть, из окна. Я беспокойно заворочался в кресле, и мне стало вдруг как-то не по себе. Но почему мне так тревожно?