Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

И вот она явилась собственной персоной — высокая, стройная, чуть старше двадцати. Из тех созданий, на которых приятно взглянуть. Хорошо одета — в дорогом элегантном костюме, с роскошной горжеткой[88]. Голова чуть откинута, высокий лоб, изысканная линия носа, решительный подбородок. В ней чувствовалось необыкновенное жизнелюбие. И оно привлекало даже больше, чем красота.

До ее прихода Эркюль Пуаро ощущал себя старой развалиной, а теперь — поди ж ты! — словно помолодел и обрел былой кураж!

Встав ей навстречу, он поймал изучающий взгляд темно-серых глаз. Очень деловой взгляд.

Карла Лемаршан села, взяла предложенную ей сигарету. Пуаро поднес зажигалку. Она несколько раз затянулась, по-прежнему не спуская с него серьезных задумчивых глаз. Некоторое время оба молчали.

— Решение принято, не так ли? — мягко спросил ее Пуаро.

— Извините? — встрепенулась она. Голос у нее был мелодичный, с легкой, скорее приятной хрипотцой.

— Вы пытаетесь понять, кто я: шарлатан или именно тот, кто вам нужен?

— Да, что-то в этом духе, — улыбнулась она. — Видите ли, мосье Пуаро, вы… вы совсем не такой, каким я себе представляла.

— Староват? Старше, чем вы думали?

— И это тоже. — Она помолчала. — Как видите, я откровенна. Мне хотелось бы… Понимаете, мне нужен лучший из лучших…

— Не волнуйтесь, — успокоил ее Эркюль Пуаро. — Я и есть лучший из лучших!

— Скромностью вы не отличаетесь, — улыбнулась Карла. — Тем не менее я готова поверить вам на слово.

— Должен заметить, что физические усилия в подобных делах не главное. Я не пользуюсь рулеткой, не подбираю окурки и не разглядываю примятую траву. Я сижу в кресле и думаю. Вот где, — он постучал себя по яйцеобразной голове, — происходит самое главное!

— Я знаю, — кивнула Карла Лемаршан. — Поэтому и пришла к вам. Я хочу, чтобы вы сотворили чудо.

— Значит, вы считаете меня не таким уж безнадежным, — отозвался Эркюль Пуаро и выжидающе на нее посмотрел.

Карла Лемаршан глубоко вздохнула.

— На самом деле меня зовут не Карла, — сказала она, — а Кэролайн. Так же, как и мою мать. Меня назвали в ее честь. — Она помолчала. — И хотя я всегда носила фамилию Лемаршан, настоящая моя фамилия Крейл.

На секунду Эркюль Пуаро задумался, наморщив лоб.

— Крейл… Что-то смутно припоминаю.

— Мой отец был художником, причем довольно известным, — сказала она. — Некоторые считают его великим. По-моему, они правы.

— Эмиас Крейл? — спросил Эркюль Пуаро.

— Да. — Она снова помолчала, затем продолжила: — А мою мать, Кэролайн Крейл, судили за его убийство!

— Ага! — воскликнул Эркюль Пуаро. — Припоминаю, но, повторяю, довольно смутно. Я был в ту пору за границей. Это ведь случилось давно?

— Шестнадцать лет назад, — сказала Карла.

Она сильно побледнела, а глаза ее теперь горели как угли.

— Понимаете? Ее судили и признали виновной… И не повесили только потому, что нашлись смягчающие обстоятельства. Смертная казнь была заменена пожизненным заключением. Но через год она умерла. Умерла. Все кончено…

— И что же? — тихо спросил Пуаро.

Молодая женщина по имени Карла Лемаршан стиснула руки и заговорила медленно, чуть запинаясь, но тон ее был решителен:

— Я пришла к вам потому… поймите меня правильно… Когда все это произошло, мне было пять лет. Всего пять лет. Я, разумеется, помню и маму и папу, помню, что меня вдруг увезли в какую-то деревню. Помню хрюшек и жену фермера, славную толстушку… Помню, что все были очень добры ко мне… Но все как-то странно украдкой на меня поглядывали. Я, разумеется, чувствовала — дети обычно очень чуткие, — что-то случилось, но что именно, понять не могла…

А потом меня посадили на теплоход — это было чудесно, — мы плыли долго-долго, и я очутилась в Канаде, где меня встретил дядя Саймон. Я жила в Монреале[89] с ним и с тетей Луизой. А когда спрашивала про маму с папой, то слышала в ответ, что они скоро приедут. А потом… Потом я их словно забыла — я как бы осознала, что их нет в живых, хотя мне никто об этом не говорил. Точнее сказать, со временем я перестала про них вспоминать. И если честно, была и без них вполне счастлива. Дядя Саймон и тетя Луиза меня любили, я ходила в школу, у меня было много друзей, и я даже забыла, что когда-то у меня была другая фамилия, не Лемаршан. Тетя Луиза сразу сообщила мне, что в Канаде у меня будет новая фамилия: Лемаршан. Я восприняла это спокойно, решив, что так полагается — что в Канаде у меня должна быть другая фамилия. А потом, как я уже сказала, я и не вспоминала про свою прежнюю фамилию.

И, вскинув подбородок, Карла Лемаршан добавила:

— Посмотрите на меня. По виду моему никогда не скажешь, что у меня есть какие-то проблемы. Я богата, у меня прекрасное здоровье, я недурна собой и умею радоваться жизни. В свои двадцать лет я была уверена, что я самая счастливая девушка на свете, счастливей просто не бывает.

Но, став взрослой, я снова начала задавать вопросы. О том, кто были мои родители, чем занимались. И в конце концов мне суждено было узнать…