Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

Последнюю неделю дела пошли совсем плохо. Смерть мистера Тривза потрясла леди Трессилиан, и это не замедлило сказаться на ее здоровье. Мэри благодарила Бога, что похороны состоялись в Лондоне, это по крайней мере позволит леди Трессилиан поскорее забыть о несчастье. Обстановка была угнетающей, и вести дом для Мэри было очень непросто. В то утро она чувствовала себя совершенно разбитой.

— Может, это отчасти из-за погоды, — подумала Мэри вслух. — Жара какая-то противоестественная.

Сентябрь действительно выдался небывало теплым. Уже несколько дней термометр не опускался ниже 70 градусов в тени по Фаренгейту[150].

В это время из дома вышел Невил.

— Ругаете погоду? — спросил он, глядя на небо. — Да, жуткая жара. Сильнее, чем вчера. И ни ветерка. На душе как-то неспокойно. Думаю, скоро будет дождь. Долго такая жара не продержится.

Томас Ройд, не говоря ни слова, потихоньку отошел и скрылся за углом дома.

— Мрачный Томас удалился, — сказал Невил. — Он явно не испытывает удовольствия от моего общества.

— Он такой милый, — сказала Мэри.

— Не нахожу. По-моему, типичный тупица, обиженный на весь мир.

— Он ведь мечтал жениться на Одри, а ты взял и увел ее.

— У него было семь лет, чтобы сделать предложение. Он что же, хотел, чтобы бедная девушка всю жизнь ждала, пока он надумает?

— Может быть, — осторожно сказала Мэри, — сейчас настал подходящий момент.

Невил удивленно поднял брови.

— Награда за вечную преданность? И Одри выйдет замуж за эту мокрую курицу? Это было бы слишком. Не думаю, что Одри когда-нибудь осчастливит Мрачного Томаса.

— А по-моему, Невил, он ей очень нравится.

— Все женщины прирожденные свахи! Оставь Одри в покое, дай ей насладиться свободой!

— Не уверена, что она очень уж ею наслаждается.

— Думаешь, она несчастна? — быстро спросил Невил.

— Не знаю…

— Вот именно, — медленно проговорил Невил. — Никогда не знаешь, что у нее на душе. Одри, — после некоторой паузы добавил он, — стопроцентная аристократка. Что называется, голубая кровь.

И вдруг, скорее самому себе, чем Мэри:

— Господи, какой же я был дурак!

Мэри с опаской двинулась к дому. В третий раз за утро она повторила про себя утешительные слова: «Осталось всего два дня».

Невил беспокойно бродил по саду.

В самом дальнем конце он набрел на Одри. Она сидела у низкой каменной ограды и смотрела вниз на воду. Прилив был в своей высшей точке, и река сильно поднялась.

Завидев Невила, Одри тотчас же встала и пошла навстречу.

— А я как раз собралась уходить. Скоро, наверное, подадут чай, — проговорила она, не поднимая глаз. В голосе ее слышалось волнение.

Он молча пошел рядом. И только у самой террасы вдруг спросил:

— Одри, можно поговорить с тобой?

Впившись пальцами в перила балюстрады, она выпалила:

— Лучше не надо.

— Значит, ты знаешь, что я хочу сказать.

Она молчала.

— Как ты к этому, Одри? К тому, чтобы начать все сначала? Забыть все, что было?

— И Кей?

— Кей, надеюсь, все поймет, — сказал Невил.

— Что поймет?

— То, что есть. Я пойду и скажу ей правду. Положусь на ее великодушие. Скажу как есть: ты единственная моя любовь.

— Ты любил Кей, когда женился на ней.

— Женитьба на Кей — самая большая ошибка в моей жизни. Я…

Он замолчал. Из стеклянных дверей гостиной появилась Кей. Она подошла к ним, и от ярости, которая полыхала в ее глазах, Невил невольно съежился.

— Извините, что нарушаю вашу трогательную идиллию, — сказала Кей. — Но по-моему, уже пора что-то предпринять.

Одри повернулась и пошла прочь.

— Я оставлю вас одних, — ровным голосом сказала она. Лицо ее было абсолютно непроницаемо.

— Ну понятно! — воскликнула Кей. — Ведь ты уже сделала все, что могла! С тобой я разберусь позже. А сейчас мы поговорим с Невилом!

— Послушай, Кей, Одри тут абсолютно ни при чем. Она не виновата. Если тебе угодно выяснять отношения, то выясняй со мной, а не…

— Да, мне угодно! — перебила она, и глаза ее яростно сверкнули. — Кого ты из себя строишь? Кто ты такой?

— Я? Самый несчастный человек, — горько сказал Невил.

— Бросил жену, заставил ее дать тебе развод, всюду таскался за мной, был от меня без ума, а то вдруг, видите ли, загрустил! Теперь, значит, хочешь вернуться к этой интриганке с ее постной физиономией, к этой хищнице, с виду такой безобидной…

— Прекрати, Кей!

— Чего ты, собственно, добиваешься?

Лицо Невила сделалось совершенно белым.

— Называй меня кем угодно. Возможно, я бесхребетное ничтожество, — сказал он. — Но… как ты не поймешь, это выше моих сил. Дальше так продолжаться не может. Все это время… да-да… я продолжал любить Одри. Любовь к тебе… это было… помешательство. Слушай, Кей, ты и я… мы такие разные… мы не будем счастливы вместе. Кей, нам надо разрубить этот узел… и чем скорее, тем лучше. Я хочу со всем этим покончить. В конце концов, мы могли бы быть друзьями.

— Что конкретно ты предлагаешь? — подозрительно спокойным тоном спросила Кей.

Невил не смотрел ей в глаза, на лице его появилась упрямая решимость.

— Мы можем развестись. Ты подашь на развод за супружескую неверность…

— Только не сразу. Тебе придется немного подождать.

— Я подожду.