Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

Тем не менее он сердечно со мной поздоровался:

— Доброе утро, рад вас видеть, Бертон. Видите, случилось то, чего я очень опасался! Такая вот чертовщина!

— Доброе утро, доктор Гриффитс, — громко сказала Джоанна, обычно так она разговаривает с самой глухой из наших теток.

Гриффитс вздрогнул и покраснел.

— О, доброе утро, мисс Бертон.

— Мне показалось, что вы меня не заметили, — съязвила Джоанна.

Оуэн Гриффитс покраснел еще больше, окончательно смутившись.

— Виноват… Я так задумался, что действительно не заметил…

— А ведь тем не менее это я, — продолжала безжалостная Джоанна. — В натуральную величину.

— Сейчас ты выглядишь довольно мелкой, — сурово сказал я и снова обернулся к Гриффитсу: — Мы с сестрой подумали, что хорошо бы забрать Меган на несколько дней к нам. Как вы считаете? Я не хотел бы выглядеть назойливым… но бедной девочке сейчас здесь, наверное, жутко. Что, по-вашему, скажет Симмингтон?

Гриффитс некоторое время обдумывал мое предложение.

— По-моему, это было бы очень хорошо, — сказал он наконец. — Девочка очень нервная, и с непростым характером. Мисс Холланд, конечно, молодец — все взяла в свои руки. Но с нее довольно двух мальчиков и самого Симмингтона. Он сейчас в полной прострации.

— Как я слышал… это самоубийство?

Гриффитс кивнул:

— О да! О несчастном случае не может быть и речи. Она написала на листке бумаги: «Не могу больше». Письмо она, очевидно, получила с вечерней почтой. Конверт лежал на полу возле кресла, а само письмо было скомкано и брошено в камин.

— Что же там?.. — Я осекся, ужаснувшись своей бестактности. — О, прошу прощения!

Гриффитс невесело усмехнулся.

— Ну что вы. На дознании его все равно придется огласить. Без этого не обойтись. Письмо, как и прочие, написано в весьма грубых выражениях. Там недвусмысленно намекается, что младший из мальчиков, Колин, — не сын Симмингтона.

— Неужели вы полагаете, что это может быть правдой? — с недоверием спросил я.

Гриффитс пожал плечами.

— Не мне об этом судить. Я здесь всего пять лет. Мне всегда казалось, что Симмингтоны живут душа в душу и очень любят своих детей. Мальчик действительно не похож на родителей, в особенности из-за своих рыжих волос. Но ведь бывает, ребенок наследует внешность деда или бабки.

— Вероятно, это несходство и дало кому-то гнусненький повод. Нанесли, что называется, удар наудачу.

— Да, видимо, так оно и есть. В этих проклятых письмах не столько фактов, сколько всепоглощающей, нечеловеческой злобы.

— Да нет, на этот раз, видимо, попали в точку, — сказала Джоанна. — Так просто она вряд ли бы покончила с собой.

— Не знаю, не знаю, — неуверенно проговорил Гриффитс. — Она была не совсем здорова — склонность к истерии. Я лечил ее, но с переменным успехом. Возможно, это письмо спровоцировало у нее приступ, и она решила свести счеты с жизнью. Возможно, она внушила себе, что муж поверит во всю эту мерзость и захочет с ней разойтись. В общем, страх потерять семью мог быть настолько сильным, что она сочла за благо со всем этим покончить.

— Самоубийство в состоянии аффекта, — сказала Джоанна.

— Вот именно. Думаю, что коронеру[72]

я с полным основанием могу рекомендовать для вердикта именно такую формулировку.

— Понимаю, — сказала Джоанна.

Что-то в ее тоне задело Оуэна, и он сердито сказал:

— Именно так, с полным основанием. Вы не согласны, мисс Бертон?

— Да нет, согласна, — ответила Джоанна. — На вашем месте, я сделала бы то же самое.

Недоверчиво на нее посмотрев, Оуэн медленно удалился. Мы с Джоанной вошли в дом.

Входная дверь была открыта, и мы сочли, что можно не звонить, тем более что явственно слышали голос Элси Холланд.

Она разговаривала с мистером Симмингтоном. Он скорчившись сидел в кресле и, видимо, плохо понимал, что творится вокруг.

— Но, мистер Симмингтон, вам непременно что-нибудь нужно поесть. Вы почти не завтракали, разве это можно назвать завтраком? И вчера вечером ничего не ели. Только вам еще не хватало заболеть, вам сейчас очень нужны силы. И доктор это сказал.

— Вы так добры, мисс Холланд, но… — безжизненным голосом пробормотал Симмингтон.

— Чашечку крепкого чая, — сказала Элси Холланд, настойчиво предлагая свое испытанное средство.

Я бы лучше дал бедняге виски с содовой, и покрепче. Это ему было гораздо нужнее. Но он покорно взял чашку с чаем и поднял глаза на Элси.

— Не знаю, как благодарить вас, мисс Холланд, за все, что вы делаете. Я перед вами в неоплатном долгу.

Девушка покраснела, но явно была рада похвале.

— Вам тоже спасибо — за ваши слова, мистер Симмингтон. Позвольте же мне помочь, я сделаю все, что в моих силах. За детей не волнуйтесь. Я все сделаю. Служанок я успокоила. Может, нужно кому-нибудь написать или позвонить… только скажите.

— Вы очень добры, — повторил Симмингтон.

Элси Холланд обернулась и, увидев нас, поспешила выйти нам навстречу, в холл.

— Не правда ли, ужасно? — сказала она шепотом.

Я подумал, что она и в самом деле очень славная девушка. Добрая, мягкая, отзывчивая, всегда готова прийти на помощь в трудную минуту. Ее прекрасные голубые глаза слегка покраснели, видимо, она не могла сдержать слез, оплакивая покойную хозяйку.