Царь Алексей Тишайший

Утверждая свои реформы, патриарх Никон разрушил понятный порядок смены церковных иерархов. Над всеми стала довлеть судьба коломенского епископа Павла — единственного, кто возвысил свой голос против «новин», насаждавшихся Никоном. Сначала Павла лишили кафедры и сослали, а потом, в 1656 году, опальный епископ… пропал. Говорили, что его казнили слуги патриарха Никона, сжегшие бывшего коломенского владыку в срубе. В октябре 1657 года патриарх Никон созвал новый церковный собор и нанес еще один удар по своим противникам среди церковных иерархов. Оружие было вполне известное для тех, кто стремится к неограниченной власти: Никон решил под благовидным предлогом убрать из Москвы второго по рангу в церкви иерея — митрополита Сарского и Подонского Питирима, который при определенных обстоятельствах мог стать патриаршим местоблюстителем. Для Питирима была изобретена новая, Белгородская епархия, куда, на беспокойную границу Московского царства и Войска Запорожского, он и должен был отправиться (но так и не отправился). Новые церковные назначения должны были поддержать политику Алексея Михайловича, проводимую на вновь присоединяемых землях. На том же октябрьском церковном соборе 1657 года суздальского архиепископа Филарета перевели в воссозданную епархию в Смоленске. Правда, это решение создало трения с православными иерархами Речи Посполитой в Киеве и Полоцке, продолжавшими осознавать свое церковное единство со Смоленской землей. Еще одно назначение, состоявшееся на соборе, — перевод в Вятку, по сути тоже в отдаление от Москвы, коломенского епископа Александра (отдельная Коломенская епархия ликвидировалась, а ее владения присоединялись к патриаршей области). Достаточно вспомнить последующие выступления вятского епископа против реформы Никона, чтобы понять, каким образом патриарх наживал себе врагов. Продолжением новых высоких церковных назначений стало определение 18 апреля 1658 года в суздальские и тарусские епископы Стефана, недавно получившего сан архимандрита в строившемся патриархом Никоном Воскресенском монастыре^{409}

. Появившись на кафедре, он немедленно вступил в трения с одним из ярких сторонников старой веры Никитой Добрыниным, получившим от врагов прозвище Пустосвят. Эти религиозные споры пришлось потом разбирать царю Алексею Михайловичу.

Именно в это время что-то произошло в прежних отношениях царя и патриарха. Еще в Великий пост все было по-прежнему, патриарх присутствовал на именинном царском столе 17 марта и в Благовещение 25 марта. А после Пасхи наступает труднообъяснимая пауза, во время которой патриарх Никон не участвовал ни в каких публичных действиях власти, отразившихся в разрядных книгах^{410}

. К сожалению, текст «Чиновника» Успенского собора, где перечислялись патриаршие богослужения, тоже обрывается на времени перед постом 1658 года. Видимо, возникшее напряжение не скрылось от тех царедворцев, кто мог побаиваться патриарха Никона, когда он был защищен царским покровительством, и лишь искал повода, чтобы остановить, как им казалось, далекоидущие претензии патриарха на вмешательство в дела царства. Может быть, Алексей Михайлович, занятый отправкой двух важнейших посольств для договоров с Речью Посполитой и Швецией, не стал обращаться за советом к патриарху Никону? И ему, ревниво видевшему свою заслугу в одолении Литвы, показалось это обидным…

6 июля 1658 года в Грановитой палате в Кремле принимали «Иверские земли начальника» — царя Кахетии Теймураза I. Готовились к этому приему долго и тщательно, ведь все время государевых походов 1654–1656 годов рядом с царем Алексеем Михайловичем был внук царя Теймураза I, грузинский царевич Ираклий — Николай Давыдович. И после возвращения из походов грузинский, касимовский и сибирские царевичи были первыми гостями на важных царских приемах, поднимая престиж царской власти — царя царей. Во время подготовки приема царя Теймураза I в Кремле случился не столь уж приметный в других обстоятельствах инцидент, связанный с тем, что царский окольничий Богдан Матвеевич Хитрово ударил патриаршего стряпчего князя Дмитрия Мещерского. В этот день царскому приближенному окольничему Хитрово, кроме наблюдения за чином встречи, была поручена заметная и важная служба, он «сидел» (распоряжался) «за государевым поставцом, за кушеньем». Хитрово и расстарался: очищая дорогу, намеренно ударил князя Мещерского. Окольничий якобы даже сказал ему при этом: «Не дорожись патриархом». Переводя на понятный современникам местнический язык, это могло означать стремление указать патриаршим слугам их место. Патриарх воспринял произошедшее как оскорбление, нанесенное ему лично.