Царь Алексей Тишайший

Впрочем, ориентироваться только на фамилии претенденток, изучая «предвыборную борьбу» почти семидесяти невест и их родственников, — дело неблагодарное, какой-либо «системы» отбора не заметно. Придворные пытались собрать самых лучших из тех, кто мог понравиться царю Алексею Михайловичу, обращая внимание даже на самых неродовитых претенденток, не имевших заметных покровителей при дворе. Только этим можно объяснить появление в списке Федоры — дочери истопничего (младшего дворцового служителя) Ивана Протопопова. Даже осведомленные современники до последнего терялись в догадках относительно «фавориток» царского выбора: например, голландский посланник Николас Гейнс писал на родину 11 января 1670 года: «Так как продолжительная болезнь старшего сына царского, царевича Алексея Алексеевича, со дня на день увеличивается, может быть, в непродолжительном времени она будет иметь прискорбное окончание. Его царское величество сильно горюет, и намерение его вступить в брак, вероятно, по сей причине все откладывается. До сих пор наверное нельзя узнать, на кого особенно может пасть выбор царя»^{671}

.

В это время все дела с выбором царской невесты были остановлены. В понедельник 17 января 1670 года случилось непоправимое — старший сын и наследник царя Алексея Михайловича умер «в шестом часу того дни». Хотя за время долгой болезни царевича отец мог приготовиться к мысли о его уходе, примириться с потерей и полным крахом неосуществившихся надежд на обновление царства было трудно, если вообще возможно. Траурный ритуал при дворе был уже привычен, его подробности сохранились в «Церемониале» погребения, повторяющем то, что известно из описания похорон царевича Симеона Алексеевича. Царь Алексей Михайлович снова был одет в «смирное» платье, а внешнее отличие было одно: тело и гроб царевича Алексея Алексеевича были покрыты «объярью серебряной», а не «золотой», как у царевича Симеона. Царь отдал для погребения умершего сына и наследника «свое» место с левой стороны от могилы отца — царя Михаила Федоровича. Около гроба царевича также дневали и ночевали бояре и окольничие до окончания «четыредесятницы» 26 февраля, после чего царь, отслужив панихиду по царевичу, приказал их «свести»^{672}

. Воспитатель царевича и еще один верный слуга окольничий Федор Михайлович Ртищев попросил разрешения царя уйти в монастырь, видимо, виня себя в том, что «не уберег» царевича^{673}

.

После смерти царевича Алексея Алексеевича стало очевидно, что начатые заранее приготовления к выбору новой царской невесты были совсем не лишними. Оставшиеся сыновья, царевичи Федор и Иван, были малы и болезненны: одному было восемь лет, другому три года, нельзя было и подумать, чтобы оставить на них Московское царство. Помощницами отца и воспитательницами братьев становились тетушки — сестры царя и старшие царевны, в том числе двенадцатилетняя Софья Алексеевна. Десять с половиной месяцев от 4 марта 1669 года до 17 января 1670 года стали самым тяжелым временем в жизни царя Алексея Михайловича. За столь короткое время он потерял жену, новорожденную дочь и двух сыновей — царевичей Симеона и Алексея. Но вечно жизнь во дворце за наглухо закрытыми «завесями»^{674}

продолжаться не могла. Царь Алексей Михайлович, только переступивший порог сорокалетия, должен был снова думать о продолжении своей династии.

Смотр царских невест решили не откладывать дальше. Их «приезды» возобновились еще до истечения сорокадневного траура по царевичу Алексею Алексеевичу. Со времен написанного Иваном Егоровичем Забелиным в XIX веке подробного исследования о бытовой истории царского двора считается, что царь каждый раз, когда привозили очередную невесту, лично участвовал в смотринах. Но совпадение этих приездов со временем траура скорее свидетельствует об обратном: вся подготовка к смотру невест велась без царя. Составленный по царскому указу список девушек являлся всего лишь фиксацией имен допущенных к смотру претенденток. Не случайно в «росписи» дополнительно указывали, в каких домах проживали невесты, чтобы в случае необходимости быстро собрать их к общему смотру. Сложно представить царя, только что потерявшего сына, время от времени повторяющим одну и ту же процедуру выбора невесты из привезенных во дворец красавиц. Такая история явно не про Алексея Михайловича.

«Приезды» невест возобновились 1 февраля 1670 года. Тогда «в Верху» и появилась «Кириллова дочь Нарышкина Наталья». Заметим, что в списке невест нет сведений о ее жизни в доме Артамона Матвеева. Ее выбор совсем не был предопределен. В день первого появления во дворце Натальи Нарышкиной были «осмотрены» еще и другие невесты — дочери думного дворянина Замятии Федоровича Леонтьева, Ивана Федоровича Нащокина и Андрея Незнанова (Незнамова). Только потом станет ясно, что в «росписи» приездов невест уже упомянуто имя будущей избранницы царя Алексея Михайловича: кто-то поставит рядом едва заметную сейчас отметку, поэтично названную биографом царя «потускневшим крестиком»^{675}.