Царь Димитрий. Загадки и тайны Смутного времени

– Во всяком случае, он довольно быстро понял, что планы царя поддерживают не все. Прежде всего, им не сочувствовал Годунов, но все-таки, соотносясь с государственной целесообразностью, он принял участие в переговорах 1600 года, во время которых мысль о единении начала, наконец, обретать форму… – неторопливо осмысливая слова, пояснял Сергей Дмитриевич.

– Если я правильно поняла Вас, граф, то человек, который должен был воплотить мечту десятилетий, будет убит в Москве в 160…-м году?

– Он будет убит, но мысль об объединении не погибла, и тот же Лев Сапега её проводил, но уже «под другой приправой», имея ввиду молодого королевича Владислава, – добавил Шереметев.

– О приглашении которого на российский престол было уже подписано соглашение… – догадалась дама.

– Но в конечном итоге избрали Михаила Романова, которого Сапега считал «неродословным человеком», – согласился граф.

– Но, ведь если он так высоко ставил родословие, то как же мог он связать свои надежды с человеком, по всеобщему мнению, «без роду, без племени», если б он не считал его царским сыном и желанным объединителем трех держав! – вновь взволнованно произнесла дама.

– Вы сами и ответили на свой вопрос, сударыня…

– Лев Сапега, бесспорно, одно из главных действующих лиц, но он все-таки находился далеко и от Углича, и от других мест, где разворачивались события. А кто же был рядом? – спросила дама.

– Во все времена путеводной нитью деяний людских является мировая сила женская. Главный герой обсуждаемой темы не раз говаривал сам, что его спасла «жена некая».

– И в данном случае «ищите женщину»? – переспросила собеседница.

– Попробуем разобраться. Семилетнему ребенку не нужна кормилица, хотя в штате царицы Марии она и значилась. Вероятно, за прежние заслуги ее держали при дворе, – рассуждал граф.

– Давала ли она показания Следственной комиссии?

– Давала. И они были самыми бессодержательными, по известному шаблону. Если же искать лицо женское, участвовавшее в спасении царевича, то искать его следует в другой среде. Меня удивило, когда я узнал, что Расстрига с каким-то особенным уважением и даже умилением относился к царице Ирине Федоровне Годуновой, – серьёзно произнёс Шереметев.

– Вы считаете, что она была посвящена в тайну происшедшего? – заинтригованно прошептала женщина.

– Судите сами… Царь Федор не поехал в Углич, где произошло кровопролитие, несмотря на искреннюю привязанность к младшему брату. Должен же он был как-то объяснить этой своей жене… – рассудил Сергей Дмитриевич.

– Понимаю… Ирине обязательно было в интересах и мужа, и брата добиться истины…

– Конечно, она должна была предвидеть, что обвинение в злодеянии будет направлено на брата и должна была использовать все свои возможности, чтобы приблизиться к истине, хотя бы для спокойствия собственной души… – резюмировал граф.

– Но не могла ли царица Ирина быть враждебно настроена к, так или иначе, но сопернику царя Федора на престоле? – с долей недоверия спросила дама.

– К семилетнему ребенку, да еще сыну благодетеля рода Годуновых? Нет, она была в курсе углицких влияний и углицкого заговора, и спасение царевича, как для неё, так и для мужа ее должно было быть лучшим исходом. Необходимо было скрыть след ребенка для успокоения совести царя и отвлечения опасности от брата. Да и тот факт, что царевича увезли к Студеному морю, в край, находящийся под контролем Бориса Мезецкого, связанного с царицей Ириной, – убедительно ответил Шереметев.

– Но, чтобы вершить такие дела, нужны были сообщники, – подметила дама.

– Одна из боярынь, бывших при царице, была из рода Барятинских, родственников Мезецким. Так вот именно Барятинские помогали Расстриге и его спутникам во время их пребывания в Борисоглебском Муромском монастыре!

– Ох, Сергей Дмитриевич! Ваши знания боярской генеалогии поражают! Но при всем при этом, царица Ирина какое-то время сама занимала престол! – молвила собеседница.

– Мудрая царица сама вступила на престол, чтобы выиграть время, в твердой решимости покинуть его. Когда? Когда покажется тень Димитрия, а это случилось после смерти царя Феодора.

– Где же в ее действиях логика?

– А логика такова: не дать тени законного наследника покинуть пределы России, освободить для него престол! – уверенно ответил Шереметев.

– Но тогда должен быть у царицы помощник-мужчина!?

– Разумеется! И это был Богдан Бельский! Но царица Ирина не дожила до крушения брата, а если бы дожила, то, вероятно, удержала бы и его, и патриарха Иова от оглашения имени Отрепьева, – убедительно произнёс Сергей Дмитриевич.

– Граф, благодаря Вам я уже могу ориентироваться в событиях и осмелюсь высказать предположение, что выбор имени был не совсем удачным…

– Конечно, ведь он указывал на человека, крепкими узами связанным с «названным Димитрием» еще со времен Углича. К тому же они в своих странствиях часто менялись именами… Но это-тема отдельного разговора, – подметил граф.

– Мы забыли про еще одну женщину в судьбе Расстриги – Ксению Годунову. Ведь, если бы он женился на ней, то уцелел бы… – предположила собеседница.