Царь и схимник

Начало мистерии состоялось вовремя, даже без всемирно принятого московского пятнадцатиминутного «лимита». Сначала председатель собрания миловал и наказывал, как положено, ловил взгляды восхищения, а вот когда попытался принести самому себе жертву, то жертва вдруг воспротивилась! Такого никто не помнил со времен царя Гороха. Надо же! У какой-то московской пигалицы хватило наглости швырнуть нательным крестом и куда!..

Люцифер то ли от неожиданности, то ли от невиданного девичьего безумства сделал несколько скачков по подземному коридору на четырех лапах и потерял сознание. А когда слуги самые верные и скверные утащили его в комнату для свиданий и привели в чувство, было уже поздно: жертвы на алтаре не оказалось! Кто же посмел снять оковы и выпустить девушку, так и не отведавшую сатанинских ласк?!

В общем, дьявол находился в дьявольском бешенстве и взбудоражил всех присутствующих. Каждый из них понимал, что если удастся поймать беглянку, то награда превысит все мыслимое и немыслимое. Тысячи висельников, убийц, демонов, ведьм, колдунов и прочей нечисти кинулось обшаривать подземку.

Но беглецы, к счастью, были уже далеко. Решительным братьям-изобретателям удалось-таки незаметно протащить всех троих на «Крота» и загрузить их в моторный отсек, куда не разрешалось входить никому, кроме конструкторов. Минута перед запуском казалась им такой долгой, что в нее можно было вместить всю прошедшую жизнь.

Искра зажигания наконец-то сработала, двигатель нехотя чихнул, и турбина принялась вращаться, с каждой секундой набирая скорость. Аппарат дрогнул и ощутимо двинулся. Все внутренние перегородки задрожали, будто бы металлическую конструкцию охватила человеческая дрожь. Время повисло в пространстве неподвижной молекулой, на которую нельзя было воздействовать ни под каким соусом.

Троим беглецам, запертым в отдельном отсеке, казалось, что если кто-нибудь из них пошевелится, либо просто закашляется от поднявшейся вокруг пыли, то «Крот» обязательно сломается и внутрь аппарата проникнут вездесущие айрисы. Тогда алтарь мистерии шабаша пополнится еще двумя жертвами. Собственно, и конструкторам избежать наказания не удалось бы, так что все причастные к бегству испытывали нешуточные опасения.

В том числе и Лариса Степановна. Уж она-то переживала за беглянку больше всех. Еще там, наверху, в Доме Чертковых, Лялька интуитивно почувствовала, что девушка и есть тот самый ключ времен, тот мостик, соединяющий прошлое и настоящее, который необходимо беречь и не давать в лапы нечисти.

Глава 15

Вот уже скоро год, как преставился старец Серафим Саровский. Незадолго перед кончиной, он призвал к себе послушника Федора Кузьмича и благословил его отправиться в Пензенскую волость, где близ городка Наровчат с давних времен существовала пещерная церковь русских монахов-отшельников.

Пещерная церковь возникла во времена гонения православных, когда обезумевший от звона золота патриарх Никон устроил небывалую гражданскую войну. Даже хан Батый, завоевывая русские земли, никогда не покушался на церкви и на укрывшихся в них людей. Никон же, решив подмять под себя царство русское, стал насильственно вводить «щепотную» религию и крестный ход противусолонь. Для бунтарей была придумана изуверская казнь: рубить два пальца на правой руке, а те деревни, которые и после того не соглашались на «благословение» Никона, сжигали вместе с людьми живьем.

Федор Кузьмич и раньше слышал о чудачествах патриарха Никона, но никогда не думал, что вторая половина семнадцатого века была превращена в людскую бойню. Народ только что избавился от нашествия поляков, католиков и другой саранчи Смутного времени, а тут появилась собственная сатанинская нечисть, от которой самым лучшим спасением было бегство в непроходимые Уральские и Алтайские горы. Некоторые из скрывающихся старообрядцев обосновали тайные пещерные скиты. Жизнь монахов-отшельников была несладкой, но где же на Руси настоящие молитвенники за русский народ жили припеваючи?

На прощание старец подарил послушнику лестовку, попросил передать письмо монахам-отшельникам и благословил на принятие монашества:

– Ты уж прости меня, убогого Серафима, что отклонил твое пострижение в нашем монастыре, но сие можно сделать молитвенникам, не предавшим Слово Божие и не поклоняющимся папе римскому. Лестовку нам завещал Василий Великий, но совершают по ней молитвы только старообрядцы. Утром, после молитвенного правила, ступай себе с Богом, а я, убогий Серафим, как могу, помолюсь за тебя. Только никогда не забывай казаков, что помогли тебе справиться с супостатами…

Федору Кузьмичу не хотелось оставлять старца, но и ослушаться было нельзя. И после монастырского утреннего чтения послушник закинул на плечо котомку с краюхой хлеба, тремя луковицами и Псалтырью, перекрестился на храм Божий и отправился на поиски Наровчатской пещеры.