Царь-монах. Государи и самозванцы на русском престоле

– Как же такое возможно? Ведь подобная ситуация всегда была опасна для армии?

– И тем не менее… В апреле 1611 года ополчение было приведено к присяге; здесь возник постоянно действующий Земский собор, которым было выбрано «правительство», и возглавили его трое, известных Вам, воевод…

– А реальные «деяния» за этим правительством значились? Или оно было «бутафорским»? – поинтересовалась дама.

– Да нет, скорее, бездействовали московские приказы… Но не это было главным… Дело в том, что ни Земский собор, ни правительство не могли предложить достойного кандидата на московский престол, – отвечал Сергей Дмитриевич.

– А главные воеводы?

– Ну, что сказать… Трубецкой стремился «в цари», но, чтобы занять это место нужно было нечто большее, чем «тушинское боярство». Что же касается Заруцкого, то хотя он и рвался к трону, но выбрал для этого совсем особый путь. Он часто навещал в Коломне Марину Мнишек, свою же законную супругу отправил в монастырь.

– На что же он надеялся? – с интересом спросила собеседница.

– Заруцкий прекрасно понимал, что агитация за самого себя или за Марину вызовет возмущение ополчения. Поэтому он через подставных лиц начал агитацию за «воренка» Ивана, сына Марины и «тушинского вора», – отвечал граф.

– Неужели кто-то всерьез рассматривал подобную кандидатуру?

– Представьте себе – «да»… И настолько серьезно, что патриарх Гермоген написал несколько грамот, в которых предостерегал от выбора на царство «проклятого Маринкина паньина сына». Он же призывал «свергнуть воренка», если казаки выберут его на царство «своим произволом», – рассказывал Сергей Дмитриевич.

– А другие кандидатуры на престол? Ведь известно, что был и «шведский вариант», – спросила собеседница.

– Идея возвести на престол шведского королевича принадлежала Ляпунову. И вызвала она яростное сопротивление казаков. Им нужен был «свой» царь – тот же «воренок» с регентом Заруцким, – пояснил граф.

– Да, казаки были массой почти неуправляемой, – согласилась дама.

– Известно, что казаки из ополчения грабили села и даже небольшие города в Подмосковье. И иной раз их жестокость превышала «литовскую». А Ляпунов пытался наладить какое-то подобие дисциплины в ополчении, и это еще больше настраивало казаков против него. Сам же он, поняв тщету своих попыток, решил покинуть ополчение и уехать в Рязань. По приказу Заруцкого казаки нагнали его у Симонова монастыря и уговорили остаться.

– Зачем же он сделал это? Ведь отсутствие в лагере Ляпунова в какой-то степени играло ему на руку? – спросила собеседница.

– Да он просто-напросто боялся, что в Рязани Ляпунов начнет собирать новое ополчение, состав которого будет, по преимуществу, дворянским, – разъяснил Сергей Дмитриевич.

– Но ведь такая ситуация «играла на руку» полякам и литовцам! – подметила собеседница.

– Разумеется, «староста московский» Гонсевский понимал, что ополчение держится на Ляпунове, а казаков с Трубецким и Заруцким он не боялся. И тогда была задумана провокация.

– Ох, ужасное слово из нашего времени… Вся теперешняя политика построена на провокациях! – с возмущением произнесла собеседница.

– Что делать, сударыня… Политика – это область, в которой с чистыми руками делать нечего. Здесь надо обладать силой характера и благородством покойного государя. Но вернемся к провокации… Была изготовлена подложная грамота от имени Ляпунова. В ней говорилось: «Где поймают казака – бить и топить, а когда Бог даст, государство Московское успокоится, то мы весь этот злой народ истребим», – рассказывал граф.

– Что же было потом?

– 22 июня 1611 года казаки собрали круг, зачитали грамоту и потребовали на круг главных воевод. Ляпунов, пришедший только на второй зов, после обещания, что войско не причинит ему вреда, отказался признать авторство документа и был зарублен.

– А как вели себя остальные двое?

– Ни Трубецкой, ни Заруцкий не пытались не только защитить Ляпунова, но даже соблюсти приличия после его смерти. Три дня изрубленное тело Ляпунова валялось в бурьяне. Затем его прах отвезли в ближайшую церковь на Воронцовом поле. Оттуда – в Троице-Сергиев монастырь, где он был захоронен безо всяких почестей.

– Но ведь события эти говорят о том, что главные воеводы потеряли контроль над ополчением, и оно из рати, вставшей на защиту Отечества, превратилось в шайку разбойников.

– Совершенно верно! И не раз еще при попустительстве Заруцкого и Трубецкого казаки пускали в ход сабли, после этого началось массовое бегство дворян из ополчения.

– Чем же закончилось Первое ополчение?

– Не буду утомлять Вас подробностями боевых действий. Скажу лишь, что в сентябре была сделана попытка взять Москву до прихода туда гетмана Ходкевича. 15 сентября осаждающие начали бомбардировку Китай-города, что вызвало в городе сильные пожары. Очень скоро пожар стал угрожать и Кремлю. Бояре, запертые там, направили королю Сигизмунду посольство, сопроводив его грамотой, где именовали себя подданными короля. И ситуация сложилась странная: Гонсевский не мог удерживать Москву, Трубецкой и Заруцкий не могли ее взять, а король не мог прийти на помощь Гонсевскому…